простила. И прописала бы. Но тут показали зубы отец и зять: «Не выгоним, живи в проходной спаленке. Но на прописку не рассчитывай!» С год она покрутилась, всё надеялась, что брешь пробьёт в глухой мужской обороне. Но не вышло! Тогда через какое-то брачное агентство познакомилась с престарелым чехом и уехала к нему. Богатенький, у него ресторан в Карловых Варах. Через несколько лет в собственном ресторане, где вела бухгалтерию, познакомилась с немцем, на этот раз своим ровесником. С чехом разбежалась, бизнес поделили, она продолжала ездить туда два раза в месяц, ведя бухгалтерию и держа руку на пульсе, благо живёт километрах в ста от прежнего места жительства. В общем, не бедствует. Но осталась у неё голубая мечта поделить родительскую квартиру. Уже не ради денег, а чтобы было по её велению. Последний раз видела я её на похоронах Виктора. Это сколько прошло, лет десять? Как головой вертела, змеища: «Ах, у вас ремонт, порядочек. Бедный папочка такой мастер был». А Славка к ней наклонился и шепнул: «А квартира-то не приватизирована!» Она чуть не рухнула!
Почему? Да потому, что наследовать нечему! Зять после похорон сказал: «Мне папа велел, чтобы квартира была приватизирована только на маму. Вот Серёжке восемнадцать сравняется, мы все отказные напишем, тогда приватизируем». Анька уехала в бешенстве!
Славка? А что Славка? Тогда он год в Питере прожил, диплом получил и в Калининград свалил. Там дело завёл, женился. Сын у него. Витька. На отца внешне не похож, но поведением… вечно недовольный, как Славка. А Славка удачливый. Он там сначала на заводе работал, вроде бы даже по распределению. Не знаю, какой завод, что-то железное, мелкое и умное. Не прочность корпуса, которую мы изучали. Денежки от прежней жизни остались, так он акции скупал. А когда производство обанкротилось, он стал обладателем оборудования, а земля и здания – в собственности местной власти. Что-то в этом роде. Ну, не знаю я! Но по первости он за копейки арендовал цеха и производил что-то другое, покрупней и поглупей. Какие-то терминалы. Не для банков, нет. Может, для таможни, может, для аэропортов, может для заводских проходных. Ну, не знаю! Хорошо у него эту хрень покупали, он постепенно расширялся. Не год, не два, а около двадцати лет завод строил. А как расширился на всю территорию, тут его и взяли в оборот: продавай, а то на аренде прогоришь. Он в Питер примчался, понял, что откуда ноги растут: от здешних конкурентов. Верочка на него поглядела и говорит: «Славик, ты надорвался. Жена, сын, производство, администрация, конкуренты – и всех ты контролируешь. А жить когда? Отпусти всех! У нас мужики 60 лет живут. Далеко ли тебе до конца?»
И у него в голове прояснилось. В семье давно только о деньгах разговоры, производство он не любит, его дело изобретать и конструировать. И сказал он тому, с кем бодаться собирался: уступлю, только время дай! А тот: понимаю, нельзя же бабе всю сумму показывать. Славик открыл две фирмы на мачеху и зятя и стал деньги туда-сюда гонять. Купил сам у себя заводскую гостиницу на имя Верочки, там себе отделил пол этажа под офис и квартиру