рую комнату, и жестом пригласил Илию зайти.
– Проходи… устраивайся.
Демоница вошла, и окинув пустую комнату взглядом, грустно улыбнулась:
– Ты хоть бы мебель какую сюда поставил. Похоже, эта комната у тебя становится кабинетом, а ты ее даже обставить не хочешь.
Швед прикрыл за собой дверь, подошел к стене, и прислонившись к ней спиной, опустился на корточки.
– Пустое. Скоро это не будет иметь никакого значения. Город переезжает в разлом.
Услышав неожиданную новость, Илия вскинула брови.
– Даже так? Ну что ж, не самое странное решение, для "долбанутого", – она перетекла в родной образ, и присела на задние лапы, – Прости, мне так будет удобнее.
– Нормально, так даже лучше.
– От тебя это звучит даже как-то обидно, – заметила Илия, и тут же поинтересовалась, – Я не нравлюсь тебе женщиной?
– Наоборот. Меня человеческая красота отвлекает, а ваш обычный вид настраивает на деловое общение. Итак… – он ненадолго задумался, – Как Инраз смог добраться до Малифуса?
Илия помедлила с ответом. По ее морде нельзя было понять чувства, которые она сейчас испытывала. Не зря демоны предпочитали общаться в своем родном облике. Но сильные эмоции все равно пробивались наружу, и сейчас Швед увидел в ее глазах боль. И страх.
– Не знаю, Ульф, он меня в такие вещи не посвящал. А его помощники и подавно. Я увидела афана уже в камере, да и то случайно.
– А что ты вообще там делала? Инраз даже своих ближайших подручных в Стайр не допускает.
– Меня туда Инраз позвал, чтобы передать мне свое последнее послание для тебя. Я даже и не знала, что у него там тюрьма, думала обычное убежище. А он после нашей беседы решил мне экскурсию устроить, попугать, видимо, хотел.
Илия замолчала на несколько секунд.
– И у него это получилось. Я там много старых знакомых встретила… Инраз туда даже сначеров сажает, которые хоть слово против него вякнули. Но, когда я увидела там Малифуса, поняла, что он к тебе подбирается. Просто так ссориться с афанами он не стал бы. Те оправданий не принимают, всех родных и близких вырежут под корень.
– Кого ты там еще видела?
– Одни таймлендеры. Только Малифус был исключением.
– Ну да… Зато каким. Поймать афана очень сложно, а удержать его в камере практически невозможно, – Швед выжидательно посмотрел на Илию, ожидая пояснений.
И он их услышал.
– Инраз удалил ему когти.
Лицо Шведа мгновенно застыло. Афан без когтей – это мертвый афан. Даже если он продолжает свое существование, то с ним никто не будет разговаривать, на него не будут обращать внимание, даже упоминания о нем будут под запретом. Табу, для всех окружающих он уже умер. Опозоренный мертвец.
Илия вскинула голову – в полутемной комнате она услышала очень тихий звук, постепенно заполнивший все помещение. Это был голос Ульфа, медленно вползающий в ее голову: "Och allt kommer att återgå till det normala…".*
Демоница с силой зажала лапами уши, но монотонный голос кранча казалось уже звучал внутри ее мозга: "Och fadern skall döda sonen, för sonen har blivit ett vilddjur och är inte värd att leva…".**
– Прекрати, Ульф! – закричала испуганная Илия.
Даже не зная языка, она поняла, что Ульф сейчас произносил какую-то клятву. Страшную по силе, ужасную по последствиям.
Швед резко обернулся.
– Прости… отвлекся.
Едва взглянув на лицо оружейника, Илия быстро отвернулась. Ее затрясло – вместо глаз на нее уставились зеленоватые ледяные провалы, полные вселенской тоски и печали.
– Расскажи мне о Стайре, – тихо прошелестел голос Шведа.
***
Войдя в палату, Кириллов подошел к кровати Куликова, и посмотрев на его тело, тщательно укрытое одеялом, нахмурился. Состояние контрразведчика не давало ему покоя, что-то шло совсем не так. По всем расчетам, да и судя по богатому опыту хирурга, тот давно должен был очнуться.
– Мда… странно. Может все-таки побочка от лекарств Шведа проявилась? Хотя, судя по всему… – пробормотал он, и приподнял веко у лежащего в забытьи контрразведчика… – сильный стресс все же дает себя знать.
Он повернул голову в сторону сидящей неподалеку от кровати девушки.
– Эмм… Лепри, кажется? Я заметил, что вы постоянно в этой палате находитесь.
Демоница кивнула, не отрывая взгляда от лица лежащего Куликова.
– Он давно уже должен был прийти в себя. Вы ничего странного не заметили?
– Заметила, доктор.
Заинтересованный Кириллов сделал к ней шаг. Лепри сделала испуганную мордашку, и посмотрев снизу вверх на хирурга, прошептала:
– Он дышит, доктор. Я с раннего утра возле него сижу, а он все дышит и дышит. Живучий, собака…
Кириллов широко распахнул глаза, и начал медленно пятиться к двери.
– Эмм… Ну, не буду вам мешать.
– Я