как вам такой дуплетик?», или: «вы, Игорь Сергеевич, не бойтесь, я никому не расскажу, как вы вчистую продули старику с костылём, уж я вам репутацию не подпорчу».
И чем дальше, тем азартней Петр Захарович становился. Впрочем, азарт – не то слово, скорее какой-то дикий восторг, остервенение. И уже не замечал он, что опирается на сломанную ногу, лишь бы удивить всех ещё каким-нибудь фирменным приёмом и поглумиться над и без того поникшим Игорем Сергеевичем. Последний шар под общие аплодисменты публики Пётр Захарович загнал мной в лузу одной левой рукой.
Чтож, больше после этого наш проигравший друг за весь вечер не произнес ни одной шуточки, сидел, насупившись, полоскал усы в спиртном. А Захарыч торжествовал.
– Но не долго, – Киборг грустно улыбнулся, – гости разъехались, а к ночи пришлось скорую вызывать, – загипсованная нога разболелась аж невмочь. Увезли в больницу. Потом по разговорам мы поняли, что у Захарыча нашего сместились кости, не успев ещё толком срастись, и теперь нужна операция плюс долгое восстановление. Жене он тогда строго наказал, чтоб про операцию никому ни слова. На работе тоже что-то насочинял, выкрутился. Однако трудно ему тогда пришлось.
– Зато будет что внукам рассказать! Ведь, согласись, красиво он усача разбомбил?! Этож какая победа неслыханная!
– Победа, говоришь, – задумчиво произнёс Киборг, – ну не знаю, лично я думаю, что самую большую свою победу Захарыч одержал потом, уже под конец реабилитации. Даже ты не скрывал удивления, насколько круто он изменился. Он победил себя, свою гордость.
– Ему пришлось её победить, деваться было некуда.
– Пусть так, но и это многого стоит. Даже в таких обстоятельствах не всякий изменит своей властной осанке. Он же, хоть и не сразу, а смог себя побороть.
– Нельзя ли поподробней – попросила ковровая выбивалка, а вслед за ней продолжения истории потребовали и остальные обитатели кладовки. И Киборг исполнил их просьбу.
– Хорошо. Обозначу лишь пару деталей и вы сразу поймёте каким стал наш подопечный Петр Захарович.
Каким он был вы уже, наверное, догадались, – властный, напыщенный, привыкший к подобострастию подчинённых, пользующийся непререкаемым авторитетом в кругу семьи. Такой маленький, но вполне себе важный божок. Все шли к нему с просьбами, а он никого ни о чем не просил, только приказывал. Я, не припомню, чтобы до операции он хоть раз о чём-то попросил свою супругу. Нет, ей он, конечно, не приказывал, но и на просьбы это как-то не совсем было похоже. Ну, например: “Завтра дети приедут. Пирог бы испекла чтоли”, или: “Ты, это, в аптеку собираешься? Если что, у меня лекарства заканчиваются”. Ну а потом, когда после операции вставать было нельзя и он стал целиком от жены зависим, тут уж его начало ломать и корёжить. С трудом до него стало доходить, что он никакой не бог и не царь, и что другие люди нужны ему не меньше, чем он нужен им.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте