может, он сразу догадается, кем ты обернёшься. У него глаз намётан.
Сава лениво помахал веткой – не расставался с ней с тех пор, как они с Юргеном вернулись из леса.
– А если я превращусь в жабу? – спросил он печально. – Я не хочу быть жабой. Или в свинью? Что может быть хуже того, чтобы превращаться в свинью?
– Справедливости ради – дикий свин у нас тоже уже есть. – Юрген указал на забор. – Видишь? Его работа.
Терем окружал высокий частокол – Юрген как раз решил заменить одни покосившиеся колья другими, крепкими. К задним воротам был прибит звериный череп.
– Якоб добыл, – кивнул Юрген.
Сава уже крутился у черепа, пока Юрген разбирал притащенную из леса вязанку. Разглядывал внимательно, подлезал с одной стороны и с другой – но ни о чём не спрашивал. Сава привык к Юргену за пару дней и уже совершенно его не боялся – но, видно, жизнь приучила его не задавать вопросов не к месту. Даже ребёнок бы понял, что этот череп принадлежал не простому животному.
Но раз Юрген заговорил сам, то грех не вызнать.
Сава сузил глаза.
– Чей это череп? – спросил он беспечно. – Медвежий?
– Если бы Якоб убил медведя, ты бы сейчас смотрел на череп Якоба. – Юрген приподнял палец. – Это ужасное оскорбление для колдуна – причинить вред животному, в которое он перекидывается.
О духи, подумал Юрген отвлечённо. Как он говорит! Может, поэтому Бойя и считает его занудой?..
– Это пущевик, – продолжил рассказывать, снимая стружку с кола. – Нечисть из чащ. У него змеиный язык и волчьи лапы, а челюсть как у медведя. Видишь, вон там? Были рожки, как у козла, только Якоб их обломал. В одно лето этот пущевик слишком расшалился, и…
С неба спикировал ворон. Перекувыркнулся в воздухе и ударился оземь, расправив бархатные паслёновые крылья.
Зашелестела трава. Затянул лёгкий ветерок, уже пахнущий дождём.
Колдун шагнул, приземлившись точно на ноги в начищенных сапожках. Он вывернулся с изяществом существа, отдавшего полёту половину своей человеческой жизни. Оправил ворот рубахи, откинул с лица упавшую прядь. Волосы его были черны – чуть вились у концов, обрезанные по край чёткой, будто из камня высеченной нижней челюсти.
Хранко сощурился. Смерил взглядом Саву – изумлённо застывшего. Перевёл глаза на Юргена – невозмутимо скребущего ножом.
– О, – обронил сухо. – Нянчишься?
И скривил губы.
Сава подобрался и затих, как готовый к прыжку кот.
– Вроде того, – ответил Юрген простодушно. – Знакомься, это Сава. Сава, это Хранко – мы про него говорили.
Лицо у Хранко было такое, что молоко бы скисло.
– Надо же. – Хмыкнул. – Ну и что ты про меня рассказывал?
Сава неуютно заёрзал на месте.
– Что у тебя удивительный дар не нравиться людям с первого взгляда. – Юрген легонько толкнул мальчишку в бок: – Расслабься, он тебя не тронет.
Начал крапать дождь. Хранко подставил ладонь под первые капли – помедлил, посмотрел на тучи.
– Ты знаешь, когда вернётся