Завидуйте! Пришел тот, кто меня вырвет отсюда с корнем. Освободит.
Они же таращатся на нас! Мы же обнялись, как обнимаются тайные бесстыдные любовники – при них! Прилюдно!
Вылупляйтесь. Зрите. Жрите нас глазами. Мы есть. Мы перед вами. Мы, пара, единственная настоящая пара среди всех подделок и липучек. Огонь течет вверх по животу, по ребрам, все вверх и вверх, добирается до лица, где яркий смех, где ослепительные слезы. Ты входишь в меня еще глубже – всей жизнью своею. Так сцепились наши чресла?! Лица – слились?! Это мертвое лицо – воскресло?!
Это жизни воскресли! Это жизни слились! Ты люби не нутро мое, не лицо мое, не глаза мои и руки мои – ты люби мою жизнь, мою бедную, единственную жизнь, которой завтра не будет, которая сгаснет – не успеешь и вздохнуть……………………
……………но я люблю и лицо твое. И лицо твое.
……………и лицо мое, любимый мой, пей, кусай, сжигай щеками, вбирай ртом, чтобы брызнул Божий сок, чтобы через край хлынул, чтобы задрожали людишки жалкие, грязные кимоно разлетелись в пух, разбитые гэта вспыхнули в печи, гости упали на колени, деньги посыпались из карманов, зазвенели… – а, звон, это колокола звонят, звонят над розовыми снегами!.. – чтобы рюмки и чашки со столов – полы задрожали, земля покачнулась – смахнулись ветром: дрызнь!.. и вдребезги!.. – а это мы танцуем с тобой, ты пронзаешь меня, я вбираю тебя, и бешенство соединенья неостановимо: оно слаще Солнца, светлей звезд, – здесь, на дне грязного, вопящего на разные голоса борделя, среди швали и оческов людских, среди оглодьев мира и охвостьев войны, мы нашли друг друга, и не отпусти меня, не потеряй меня! Не урони меня! Не………………………………………………………………
А не сможешь – жизнь напрасна.
Вот нож.
Убей.
Не пожалей.
Где нож?! Что ты мелешь?!
Вот нож. Вот он – в моих чернявых, густо вздетых волосах, меж длинными булавками и бантами. Вот он, мой кровавый танец, красный камень меж грудей – ты не заметил его в дыму. Это дом дыма и Востока. Это Восток, дурачок, пьяный русский морячок. Тебя опоили сакэ. Ты набредил Бог знает что. Ты принял меня… за кого… я… приняла тебя?!.. В дыме снега… в саже тьмы… Это сон. Это меня ударило током от электрической рыбы. Повар Вэй таких ловит иной раз и притаскивает девкам для смеху. Подносит к руке, а от рыбы – дерг! – страшная боль. Невероятная. Дух вылетает вон из тебя. Потом возвращается зренье. Вэй, злыдень, стоит и смеется, а руки его… его руки в перчатках… Смерть можно держать на руках, закутав ее в полотенце и напялив перчатки. Ты… держишь меня голыми руками?!..
– На черта мне твой нож… У меня… у самого есть… в котомке…
– Ты так и не снял котомку, глупый… тебе же тяжело… ты так в ней и танцевал…
Соль залепила веки. Соль в узлах железных жил. Нагая девчонка щиплет нежный сямисен. Еще минуту назад он вопил, как резаный. Как поросенок или теленок, которого тащат резать. На смерть. А нынче тонкая музыка. Тайная. Титоси ласкает струны, раздвинув тонкие ножки, кажет потным гостям живую раковину; она вынула – и когда успела? –