у противника тоже отбиваться нечем.
Коварный Толик извлекает из кустов банку пива,
несёт её в стан гостей – он умеет договариваться,
его за то и любят на заводе, нужный он человек.
Судья констатирует ничью, и матч заканчивается.
Степанов и Вовка бродят меж пьющих компаний,
прислушиваясь, присматриваясь, примериваясь.
Городские достают свои собственные припасы,
на расстеленных газетах появляется «беленькая»,
поселковые пересаживаются к гостям поближе.
Вот она, настоящая суровая мужская жизнь!
Ходить по средам в общую поселковую баню,
опрокидывать на себя переполненные шайки,
охаживать друг друга берёзовым веником,
а после пить пиво и травить сальные анекдоты —
и ты весь на виду, и твои друзья, чего желать ещё?
Может быть, так и надо жить в нашей стране?
Шашлык-футбол-сауна – всё просто и понятно.
А всё остальное от лукавого, все эти раздумья,
это дурацкое желание обязательно выпендриться,
блеснуть эрудицией – куда как проще слиться,
недоиграть матч и пить себе холодное пиво…
Степанов закрывает глаза и видит то самое небо,
чувствует, как ярок, ясен и свеж зелёный мир —
а ведь сорок лет прошло, как закончился матч,
умер давно добрый и молчаливый дядь Гена Гурин,
весёлый дядя Толя в семьдесят вышел на пенсию,
а Вовке Гурину лет пять как поставили онкологию,
и страшно писать ему в ОК – а вдруг?
Веник любви
Зима 1979-го
После новогодних каникул учёба не клеится.
К обеду седьмой «А» снимают с уроков,
отправляют разбирать ёлку в спортзале.
Все веселятся, бесятся, бегают друг за дружкой,
соседка Алика по парте троечница Галя Корнеева,
невысокая и смуглая большеглазая тихоня,
радостно хохочет, бросая в Алика сухой веткой.
Алик, недолго думая, колотит Гальку в ответ
по голове большим сорговым веником.
Дальше начинается полный матриархат.
Корнеева с рёвом убегает прочь из спортзала,
Алик оказывается один против кучи орущих девчонок,
его хватают, валят на пол, пинают, щипают, бьют —
помогать некому, физрук в запое, ребят мало,
вокруг стоит невообразимый девчачий визг,
такой, что от него моментально закладывает уши.
Алику становится как-то совсем не по себе,
шутки кончились, его волочат по грязному полу,
затаскивают волоком в женскую раздевалку,
там нечем дышать – столько набилось фурий.
Несчастная Галька горько рыдает в дальнем углу.
– Проси прощения! – рявкает Танька Фунтикова,
толстуха с кулачищами похлеще боксёрских,
обыкновенно доброе и милое существо,
мирно чамкающее под партой хрустящие печеньки.
И тут