проблеск, в котором созерцаю свое отражение. Цепенею, разглядывая черты, которые, как мне кажется, вижу впервые. Кто ты, непробиваемая незнакомка?..
А, может, я не до конца еще поверила в происходящее, поэтому не могу толком отреагировать?
Волосы замотаны в полотенце, на голое тело легла футболка, заканчивающаяся на середине бедер. И с первого, и со второго я сдернула ярлыки. Чищу зубы, прикрывая глаза. Ополаскиваю лицо холодной водой. Затем тянусь к ажурным трусикам и начинаю стирать. Как раз в ту секунду, когда вешаю их на сушильную спираль, дверь распахивается. Невольно застываю за этим занятием.
– Пока буду принимать душ, можешь перекусить. На кухонном столе неразобранный пакет.
Испаряюсь и действительно вхожу в кухню. Долго смотрю на тот самый пакет. Понимаю, что не хочу есть. Но жажда мучает. Пью неспешными глотками.
Мне теперь вообще некуда спешить.
Затем иду дальше по коридору, минуя гостиную, и вхожу в спальню с небольшой, но несвойственно высокой монолитной кроватью. Откидываю покрывало, под которым, к счастью, свежее белье. Ложусь на него, стаскиваю полотенце и, свернувшись калачиком, им прикрываю оголившиеся бедра. Плевать, что мокрое. Что мурашки.
Горю. Страшно. Мне страшно.
Наша психика интересная и непредсказуемая штука. От нее иногда можно ожидать…да чего угодно можно ожидать, в общем. Я никогда не думала, что способна вот так стойко реагировать на факт становления жертвой. Не предполагала, что подсознание с небывалой готовностью абстрагируется от внешнего мира, вогнав себя в защитную оболочку с целью выжить. Банально выжить, черт возьми!.. Потому что уже признало неизбежность хода предстоящих событий. Признало всецело.
Есть где-то внутри изумляющий меня саму же стержень, поддерживающий стабильность и адекватность, а также влияющий на восприятие действительности. Он требует аккумулировать силы, ибо они точно пригодятся, когда я получу шанс вырваться. А в этом я смею не сомневаться. И уж тогда холодный разум сделает свое дело, то есть, выведет меня из лап этого человека.
Нельзя поддаваться страху, подпитывать его. Нельзя позволить, чтобы он лишил меня бдительности и усилил контроль похитителя, если сорвусь и впаду в истерику. Пусть тот думает, что я смиренно принимаю свою участь – а отчасти оно таковым и является.
Я знаю, что ничего не смогу изменить сейчас. Но смогу потом. Знаю!
И осознание придает веры в себя, поднимает волну протеста. Я выдержу. Я вырвусь.
Уговаривала я себя весьма правдоподобно. И увлекшись, сама не поняла, как именно, но задремала. Да так, что не уловила момента, когда в комнате уже была не одна. Зато сон тут же как рукой снимает, когда грубым движением без каких-либо церемоний чужие пальцы смыкаются на моей лодыжке и тянут вниз к подножию. Еще секунда – ноги разводят в стороны. Еще одна – мужчина пристраивается, и я слышу, как с тихим шорохом падают вниз его легкие штаны или нижнее белье. Еще – моей плоти касается нечто чужеродное.
Он медлит.
А потом одним резким движением входит в меня, наполняя