ненормальный человек. И мы не знаем, какая у него будет реакция на опасность. Может, он активно защищаться начнёт, если его напугать? Нельзя так рисковать. Все поняли?
– Да, поняли, – буркнул Тимур, явно не согласный с таким планом.
– Тимур! Не надо его пугать, – остановил я его, схватив за руку. – И не надо его задерживать. Это дело милиции. Я понимаю, что ты в себе уверен и рассчитываешь только на победу. Но не надо. Это неоправданный риск. Всего лишь ради собаки. И главное, помни, тебе ввязываться в какие-то неприятности сейчас совсем нельзя. Ты на поруках!
– Да понял я, – выдернул он руку. – Не дурак.
– Ну всё. Тогда по местам, – скомандовал я.
Мы пожали друг другу руки и разошлись, договорившись дежурить с половины пятого до начала седьмого утра.
Мы со Славкой вышли на Островского и остановились возле Славкиного дома.
– Встречаемся у дома Либкиндов в полпятого? – спросил я.
– Я не проснусь, – расстроенно ответил Славка. – И будильник ставить нельзя, всех разбужу.
– И я не проснусь. Давай ночевать у Либкиндов наверху, – предложил я.
– И как мы узнаем, что уже полпятого? У нас часов нет.
– Есть. Возьму с собой наш будильник, – предложил я. – Кстати, заведём его и поспим до полпятого. А то завтра в школу.
– Давай, – согласился Славка. – Встречаемся у дома Либкиндов через десять минут.
– Одеял возьми, раз уж спать собрались, – подсказал я.
– Хорошо. Я и подушку возьму, – ответил Славка.
Я подумал, он пошутил.
Дома не спала ещё только бабушка. Попросил у неё будильник и, на всякий случай, трофейный фонарик. Надел на себя двое штанов, два свитера, двое носков, бушлат, ушанку, бурки. Предварительно выдержал от бабули допрос с пристрастием по поводу моих планов на ночь.
Одеяло своё брать не стал, боясь запачкать. Бабуля предложила взять старую шинель в сундуке. Я порылся в нём и, действительно, нашёл старую шинель. Шинель, как шинель. Серая. Свернул её вокруг руки, пожелал бабушке спокойной ночи и поспешил к Либкиндам.
Славка уже ждал у калитки. Он, на полном серьёзе, держал под мышкой подушку. В другой руке у него был длинный тулуп.
– Не могу на чужих подушках спать, – заметив мой недоумённый взгляд, ответил друг.
Я предложил проверить и настроить будильник сейчас, на улице, чтобы лишний раз не шуметь в доме. Неизвестно, какая у них слышимость.
Наконец, стараясь не шуметь и подсвечивая себе старую скрипучую лестницу фонариком, мы поднялись на второй этаж дома Либкиндов. Я ожидал увидеть что-то заброшенное, навроде нашего чердака, а здесь оказалась вполне жилая комната, с двумя кроватями, столом перед единственным окном, сундуком и стулом. Зря я тоже подушку не взял. Славка, наверное, бывал тут, зараза, знал, куда идёт.
Я посмотрел в окно. Обзор великолепный. Поставил на стол тут же будильник и фонарик.
Славка разулся и улёгся на одну из кроватей, что пошире.
Мне досталась кровать поуже, но на ней было толстое одеяло.
Встряхнул принесенную шинель, собираясь