Барабашка мой уж больно до сладкого охоч. Прошу его набрать мне поболе зелёных, коричневых и вообще тёмных лоскутков. Недоумевает: зачем? Отвечаю: мол, сюрприз для всего взвода будет.
К бессонным ночам мне не привыкать. При свете керосинки сперва выкроил и связал из рыболовной сети что-то вроде накидки-пончо с капюшоном, затем навязал на неё лоскутков. Накинул на себя, глянул в зеркальце – у хозяев есть небольшое, в пару ладоней величиной, и это они богатыми людьми среди местных считаются, трёх батраков держат. Покрутился туда-сюда, накинул капюшон – сгодится.
Утром строю взвод. Предлагаю пари: найдут меня за пятнадцать минут на поле скошенного гаоляна – выставляю тройную винную месячную порцию, три литра водки.
Не найдут.
Они без слов исполняют моё желание – любое, но без ущерба их солдатской чести и достоинству. Смотрят на меня странно: что за дурь пришла в голову их благородию? Возражений не жду, не принято тут ещё офицеров по матушке посылать. Хотя до этого момента уже недолго – чуть больше десяти лет.
Прошу фору с четверть часа. И снова никаких возражений. Отдаю унтеру-лешему свои часы. Слава богу, Савельич соображает в часах и может отсчитать пятнадцать минут. Время пошло.
Бегу к полю. На мне шаровары и гимнастёрка, за спиной – небольшой тючок. Добегаю до аккуратных копёшек, разворачиваю свою торбочку и быстро набрасываю на себя своё импровизированное дырчатое пончо. Малой сапёрной лопаткой рою яму под одной из копёшек, ссыпая землю под соседнюю копну, чтобы незаметно было. Распаковываю экспроприированный у хозяев флакон – там смесь печной сажи и золы с топлёным свиным жиром. А что делать? Нет тут ещё промышленной камуфляжной краски, вот и приходится импровизировать. Теперь накинуть на голову сетчатый капюшон и залезть под свою копну в вырытую яму.
Лежу, жду. На поле слышны перекликающиеся голоса моих бойцов. Ходят, ищут меня, шевелят копёшки сжатого на корма скоту гаоляна. Считаю про себя время. По моим прикидкам, заканчивается десятая минута поисков.
Шаги двух человек останавливаются совсем рядом. Замираю и стараюсь не дышать, даже глаза прикрываю, чтобы блеском сетчатки себя не выдать. Пытаюсь разобрать по голосам.
– А может, их благородие из ваших? – Голос молодой, вроде Акиньшин…
– Не, я бы своего почуял. Господин штабс-ротмистр из людского племени. – Это уже Савельич басит. – Ну-тко, Акиньшин, ткни своим винтарём эту копну.
Копну надо мной активно ворошат. Замираю и стараюсь не дышать. Вывезет, не вывезет?..
– Пусто, господин унтер-офицер.
Шаги и голоса удаляются.
Неприятность случилась на тринадцатой минуте по моему примитивному счёту. На поле послышались стук копыт и начальственный крик Вержбицкого:
– Это ещё что за фокусы?! Унтер-офицер, ко мне! Немедленно доложите, чем занят взвод!
– Вашбродь, взвод проходит практическое занятие по поискам вражеского лазутчика!
– Что за чушь?! Где ваш командир взвода?!
– Его и ищем, господин штабс-капитан!
– Ты с ума сошёл, унтер?!
– Никак