.

Откладываю папиросу на край пепельницы. – Буддийского монаха. В этой их хламиде и шляпе. Необычный монах: словно вырос в два раза, а потом уменьшился, и шея какая-то странная – как туловище змеиное, с удава толщиной. И зубы… острые, и слишком много их во рту.

      Наблюдаю, какое впечатление произвели мои слова на Николова. Похоже, ему мой ответ не по душе.

      – И куда делся монах? – напряжённо спрашивает он.

      – Да я посмотрел на него как бы сверху вниз, он обратно уменьшился и рванул подальше, а тут как раз в госпитале шум поднялся. Может, у меня галлюцинации после ранения и амнезии?

      Николов усмехается в усы.

      – Нет, ротмистр, не галлюцинация. Вы вообще очень везучий человек, Николай Михайлович. Это и был убийца капитана Горбатова. Не посмотри вы ему в глаза, он бы и вас… своими зубками порвал.

      – Монах?

      – Да какой он монах? Обычный демон – микоши-нюдо.

      – Демон? И как он тут оказался?

      – Так же, как и все мы, и наши противники – по приказу своих императоров. Война-с.

      – Демон?

      – А что удивительного? Они такие же подданные своих монархов, как и обычные люди. И патриотизм им не чужд.

      Николов неожиданно протянул руку к моей груди и извлёк наружу мой восьмиконечный амулет. Так и впился в него глазами.

      – Впрочем, странно, что вы меня об этом спрашиваете. Вы, как охотник на демонов, лучше меня должны это знать.

      И что мне ему сказать? Что я вообще не Гордеев и не из этого времени? Да что там, даже не из этого мира, раз уж тут демоны вовсю воюют в составе армейских подразделений.

      – У меня, господин подполковник, амнезия. Не верите, поинтересуйтесь у господина Обнорского. А амулет этот я на Ближнем Востоке сторговал у местного бедуина.

      Говорить правду легко и приятно. Говорите всегда правду. Но не всю.

      Тишком про себя перевожу дух.

      – Николай Михалыч, вы сказали, что вышли ночью покурить…

      Киваю:

      – Ну да…

      – Потрудитесь объяснить тогда: отчего же в начале нашего разговора от вас вовсе никаким табаком не пахло?

      Песец, он, если вы не знаете, вот такой. Большая белая полярная лисонька пришла по мою душу.

      – Э-э… так, Сергей Красенович, выйти-то я вышел, только покурить не успел. Звёзды, ночь фантастическая. А потом демон этот, и не до того.

      Николов снова впился в меня своими глазищами. Кивнул на пепельницу, где почти погасла моя папироска.

      – Так докуривайте, ротмистр.

      И ждёт, зараза, что делать буду.

      Тянусь к папиросе.

      В этот момент за спиной бухает входная дверь.

      – Вашвысокобродь! Есть тут местная кумирня. Мог там укрыться. Больше негде.

      Оборачиваюсь вместе с Николовым на вошедшего. Казак (опознал не по погонам и околышу фуражки, а по торчащему из-под козырька буйному чубу) лет двадцати пяти.

      – Как далеко? – Голос Николова сух и решителен.

      – Минут десять верхами.

      Глава 4

      Николов резко поднимается. Я машинально подскакиваю