Я ничего не имею против шапок; с тех пор, как я оставил университет, я стал носить шапки, но я никогда их не носил до университета. Первый же учитель, который обеспокоился обо мне, сказал:
– Ты нарушаешь дисциплину школы. Где твоя шапка?
– Принеси кодекс поведения школы, – сказал я. – Упоминается ли где-нибудь, что каждый мальчик должен ходить в шапке? И если нет, это значит, что ты навязываешь нечто противоречащее кодексу школы.
Он привел меня к директору школы, и я сказал директору:
– Я готов, просто покажи мне, где написано, что ношение шапки обязательно. Если это обязательно, я могу бросить школу, но дайте мне увидеть, где это написано.
Ничего нигде написано не было, и я сказал:
– Можете ли вы привести мне какие-либо разумные аргументы в пользу ношения шапки? Повысит ли это мой разум? Удлинит ли мою жизнь? Улучшит ли мое здоровье, даст ли больше понимания? Насколько я знаю, Бенгал – это единственная провинция в Индии, в которой не носят шапок, и это самая разумная часть страны. В Пенджабе все наоборот. Там вместо шапок люди носят тюрбаны – такие большие тюрбаны, как будто их разум убегает, а они пытаются его удержать. И это самая глупая часть страны.
Директор сказал:
– Кажется, в том, что ты говоришь, есть смысл, но это школьная дисциплина. Если ты перестанешь носить шапку, перестанут и другие.
– Тогда чего бояться? – сказал я. – Отбросьте всю эту традицию.
Никто не хочет позволить тебе быть собой даже в вещах, которые абсолютно не важны.
В детстве я обычно носил длинные волосы. И я часто приходил в магазин моего отца, потому что магазин и дом были соединены. Дом был за магазином, и было абсолютно необходимо через него пройти. Люди спрашивали:
– Чья это девочка? – потому что у меня были такие длинные волосы, и они не могли себе представить, чтобы у мальчика были такие длинные волосы.
Моему отцу было очень стыдно, и он смущался, когда говорил:
– Это мальчик.
– Но, – говорили они, – зачем тогда эти волосы?
Однажды – что было не в его характере – он так смутился и разозлился, что пришел и остриг мне волосы своими руками. Он принес ножницы, которыми резал ткань в магазине, и остриг мне волосы. Я ничего ему не сказал – он был удивлен. Он сказал:
– Ты ничего не скажешь?
– Я скажу по-своему, – ответил я.
– Что ты имеешь в виду?
– Увидишь, – сказал я.
И я пошел к парикмахеру, потребляющему опиум, который работал как раз напротив нашего дома. Он был единственным человеком, которого я уважал. Парикмахерских был целый ряд, но я любил именно этого старика. В нем было редкостное своеобразие, и он любил меня; часами мы разговаривали друг с другом. Он нес такую чушь! Однажды он сказал мне:
– Если все «сидящие» на опиуме организуют политическую партию, мы можем захватить власть в стране!
– Хорошая мысль, – ответил я.
– Но, – говорил он, – поскольку мы не можем жить без опиума, я сам постоянно забываю собственную идею.
– Не