заработка? На это точно не проживешь. Если это мне уготовано судьбой, то это точно не повод для веселья, а скорее наоборот».
Со стороны могло показаться, что Морис решает сложную математическую задачу, как обыграть казино. Он внимательно смотрел на зеленое сукно стола, на цифровые поля, перебирая в руках игровые фишки. Если вдуматься, его можно было даже принять за мошенника или экстрасенса. Две ставки, два выигрыша, а игрок не радуется, а сосредоточенно о чем-то размышляет. Наконец Морис объявил:
– Все на двадцать.
Внимание игроков за столом разом переключилось с Элизы на заветное поле стола. Кто-то напряженно сжал губы, кто-то шепотом что-то бормотал. И снова Морис оказался в выигрыше. Все, кроме Элизы, с интересом рассматривали Мориса в ожидании его следующих ставок. Но Морис опять погрузился в размышления. Прозвучали слова крупье:
– Делайте ваши ставки, господа.
Все продолжали завороженно смотреть на Мориса.
Голос крупье печально прозвучал над столом с единственной ставкой Элизабет:
– Ставки сделаны, ставок больше нет.
Только на следующем сеансе еще один игрок решился сделать ставку. На сей раз Элизабет к нему не присоединилась. Но его ждала неудача. Над столом повисло тягостное напряжение. Оно было прервано бодрым восклицанием вновь подошедшего толстяка:
– Что-то кислые у вас лица, господа. Игра не идет?
Крупье улыбнулся и обрадованно возвестил:
– Делайте ваши ставки, господа.
Толстяк выложил на стол несколько фишек. Крупье объявил о его выигрыше, и толстяк радостно булькнул:
– Во! А мне везет.
Он победно оглядел присутствующих и снова сделал ставку. Остальные, очнувшись, тоже бросились делать ставки. Все, кроме Мориса. Он сидел понуро и мысленно молился: «Господи, но я не хочу лишаться моей работы. Не хочу! Я без нее никто».
Воображение с готовностью нарисовало ему его будущее. Он клошар, прозябающий под мостом через Сену. В его голове кто-то удивленно проворчал:
– А, собственно, почему под мостом через Сену? Другие места не подойдут? Например, тюрьма. Это вполне соответствует предъявленным вам обвинениям, месье.
В сознании появилось размытое видение камеры и зарешеченным окном под потолком и застывшими неясными фигурами арестантов.
Морис возмущенно воспротивился:
– Ну уж нет! Тюрьма – это если только временно, до суда. А любой суд меня оправдает.
Кто-то в его голове злорадно отозвался:
– Как же, как же. Помнится, Дрейфуса оправдали. Правда, только после того, как он отбыл большую часть срока своего заключения. Но так ведь за него вступился сам Эмиль Золя и другие знаменитости. А кто вступится за тебя, бедный Морис Ревиаль? Софи? Элиза? Навряд ли.
– Господи, да чем я хуже любого из здесь присутствующих?
Ехидный голос в голове ему ответил:
– Тем, что они простые