Прибить иногда хочется, честное слово! У меня свой дома, чуть постарше вашего. Мало кто понимает, каково быть отцом сына-подростка. С нас только спрашивают: и в школе, и в секциях. Психологи талдычат, что главное – любовь к своему ребенку… Проще сказать, чем сделать!
Он выбрал правильный тон, объединив их с Юрием в одну когорту. Два мужика, тертых жизнью… Вокруг все катится в тартарары. Но такие, как они с Забелиным, без лишних слов держат небесный свод на своих натруженных плечах. Хранители истинных ценностей: уважения к старшим, нормального распределения ролей – мужчина должен быть мужчиной, а женщина – женщиной! Эх, где оно сейчас, это уважение…
Он поморщился и мотнул головой, словно сокрушаясь о навсегда ушедших золотых временах.
Бабкин не был артистичен, но он умел попасть в ожидания собеседника. К тому же выбранная им роль не отличалась сложностью.
Юрий заметно смягчился.
– Про школы – это вы правильно заметили. Учителя пошли – не умеют с детьми управиться! В мое время за лишнее словцо лупили указкой. И ничего, все нормальными людьми выросли!
Бабкин не понимал, как можно всерьез повторять затасканные фразы о нормальных людях, когда у тебя сын ушел из дома с одним комплектом белья. Но закивал с таким видом, словно Забелин сказал что-то очень умное.
– Знаете, вот у собак есть такие породы, которым слово сказал недовольным тоном, и они сразу соображают, что делают что-то не так, – продолжал, воодушевившись, Забелин. – Например, русский спаниель. Умнейшие псы! А есть, допустим, алабаи. Ты его поленом по спине дубась, ему хоть бы хны.
– Потому что он тупой? – доверчиво спросил Бабкин.
– Не то чтобы тупой… Высокий болевой порог, ну, и не особо умный, да. Что там от него требуется: двор охранять и на чужих бросаться. Это тебе не добычу на крыло поднимать, а потом хозяину приносить уток. Вот где ювелирная работа!
– Вы хотите сказать, Егор среди собак был бы алабаем? – уточнил Сергей.
– Что-то типа того. Когда он подрос, из него злоба так и поперла. Агрессировал он на меня, понимаешь? Берега совсем потерял.
– А вы его пытались как-то… – Сергей покачал ладонью над столом. – Ввести в рамки? Объяснить ему правила общежития?
Забелин хмыкнул:
– А ты как думаешь! – Разговорившись, он незаметно для себя перешел на «ты». – Все как о стенку горох. Я ему подзатыльники отвешивал, будто деньги клал в копилку, – надеялся, что рано или поздно накопится побольше и количество, так сказать, перейдет в качество. Бесполезно. Матери моей через слово хамит. А ведь весь дом на ней. Она на кухне возится с утра до вечера, всю свою пенсию тратит, чтобы этим двоим купить что-то повкуснее. Мальчишки для нее – свет в окне. Когда мы купили дачу, мать на огороде не разгибалась: огурчики, помидорчики, зелень всякая… С вот такой спиной ходила. – Забелин нарисовал в воздухе сугроб. – Думаешь, ее хоть кто-то, кроме меня, поблагодарил? Не-а! Приняли все как должное. А учится Егор как? Из-под палки! В началке я и бабушка занимались с ним по очереди. Часами сидели над прописями. –