не забыла, – сказала Оджа мужу, – учитель опять оставил замечание в его дневнике. Придется тебе утром идти к директору.
– Что еще он натворил? – спросил Айян с гордой улыбкой. Ади глянул на отца и проказливо ему подмигнул.
– Это ты его портишь, – заметила Оджа. – Того и гляди выпрут из школы.
Она подошла к Ади и легонько крутнула его ухо.
– Он опять задал на уроке вопрос, из этих его, – сказала Оджа.
– Какой вопрос? – уточнил Айян, хихикнув.
– Не знаю. И не поняла бы, даже если б ты мне рассказал. Этот мальчик ненормальный.
– Что ты натворил, Ади?
– Учительница по природоведению рассказывала, что если что-нибудь подбросить, оно упадет. Всякое простое вроде этого. Ну я и спросил, может ли ускорение, вызванное силой тяжести любой планеты где угодно во вселенной, заставить предметы перемещаться быстрее скорости света.
Оджа выглядела расстроенной.
– И он читал на уроке какую-то твою книжку, – сказала она с упреком. – Не знаю, как он ее утащил.
Айян скроил сыну заговорщицкую гримасу и спросил, о какой именно книге речь.
– «Краткая история времени»,[4] – ответил Ади. – Мне не нравится.
Оджа таращилась на сына со смесью страха и волнения. Айян любил такое лицо жены – это ее внезапное пробуждение от угрюмого смирения с жизнью в БДЗ.
– Ему всего десять, – сказала она, – разве он такое понимает?
В прошлом месяце, прямо посреди урока, Ади спросил учительницу по природоведению что-то про арифметическую прогрессию. А перед этим еще о чем-то. Оджа слышала эти истории от учителей, которые, жалуясь ей, впадали в некую радостную горячку.
В ту ночь Ади спал, как обычно, у холодильника, а рядом с ним лежал его отец, держа унизанную стеклянными браслетами руку жены. Айян размышлял, не построить ли им деревянные антресоли. Повернулся к сыну – тот лежал лицом к отцу, но крепко спал. Через несколько минут мальчик повернулся во сне и спрятал лицо под холодильник. Обнадеживающий поворот событий.
Блеклый свет проникал сквозь ржавую решетку кухонного окна, и Оджа виднелась Айяну в синем сиянии. Раскрытая ладонь с четкой линией судьбы расслабленно покоилась у нее на лбу. Красная ночнушка возбуждала куда меньше, чем сари, которые она носила сразу после их свадьбы. В те дни она всегда ходила в сари, потому что мать поучала ее, что не следует выглядеть либералкой. Ноги Оджа свела вместе и согнула колени. Серебряные браслеты на щиколотках лежали неподвижно. Айян провел рукой по ее талии. Она открыла глаза – ни смущения, ни сопротивления. Подняла голову – проверить, как там Ади. Дальше пара все делала мастерски. Они научились беззвучно ласкаться и даже немножко возиться и перекатываться.
Посреди взаимного переплетения – трусы на Айяне где-то у колен, ночнушка Оджи задрана, ноги раздвинуты, – она, зевнув, решила проверить еще разок, как там Ади. Тот сидел, прислонившись спиной к стене.
– Мне