в правой руке, взялся за ручку серой металлической двери и слегка потянул на себя. Дверь оказалось незапертой. Погодин сначала выдохнул с облегчением – ещё можно было закончить запланированное, но тут же замер, затаив дыхание.
«Что-то тут не так», – мелькнуло в голове. Раз всё шло наперекосяк, то и здесь должен быть какой-то подвох. Он достал нож и прислушался. В квартире раздавался голос комментатора и отдалённый гул толпы.
«Это ловушка, это ловушка, матерь божья, этот гад стоит за дверью и ждёт. Он раскусил меня».
Может быть, Филимонов заметил его в пивной. В конце концов, на суде у этого ублюдка было достаточно времени, чтобы запомнить его лицо. А теперь решил поиграть со старым дураком в кошки-мышки.
Когда раздался крик комментатора «Гол!», Виктор встряхнулся. Он стоял в подъезде с ножом в руке и не мог решиться ни на один из возможных вариантов: он боялся зайти, но и не мог покинуть дом, не выполнив своей чёрной работы. Однако времени на сомнения не оставалось. В конце концов, решившись, он потянул дверь на себя, одновременно выкинув руку с ножом вперёд.
Лезвие вспороло пустоту. Виктор подался вперёд, потом с трудом поймал равновесие и остановился. В коридоре никого не было. Простейшее, казалось бы, действие, а сердце стучало, как бешеное, и тряслись руки.
Он стоял, пытаясь прийти в себя. Двигаться вперёд сил не было. Виктор подумал, что если бы Филимонов сейчас проснулся и вышел в коридор, то он бы увидел полупарализованного старикана, не способного даже поднять нож. И когда Погодин уже подумал, что не сможет сойти с этого места, сердце сжалилось над ним и стало успокаиваться. Через несколько долгих секунд он смог связно мыслить и двигаться. Из комнаты, расположенной справа от входной двери, телевизор вещал голосом комментатора о только что забитом голе. Больше ничего. Виктор медленно, шаг за шагом, начал красться к дверному проёму. Слева, под вешалкой, он обнаружил пластмассовый лоток, наполненный газетами. Сверху лежал неаккуратно разорванный белый конверт с красной надписью на латинице, из которого торчал край листа. Слабое зрение не позволило разглядеть отправителя, поэтому Виктор выкинул из головы письмо и сосредоточился на комнате, где…
Оглушающий лязг за спиной заставил его вскрикнуть. Резко обернувшись, он потерял равновесие и упал на спину. Тело пронзила резкая боль.
«Вот и всё», – мысль не испугала, но принесла облегчение. И только одно терзало Виктора: он не успел отомстить за свою жену. Не хватило сил.
Виктор, распластавшись по узкому коридору, лежал и ждал, когда раздастся голос Филимонова:
– Что ты здесь делаешь, старая рухлядь?
А потом:
– А я тебя помню, старик. Ты муж той кошёлки, что мы завалили. Из-за неё я отсидел восемь лет. Но теперь я хотя бы знаю, кто мне ответит за это.
Но сцена, родившаяся в голове Виктора, как ни странно, не разыгралась наяву: Филимонов так и не появился перед Погодиным.
Виктор открыл глаза, с трудом приподнял голову и посмотрел