раз за ночь, она уносила их в свое логово десятками. А чтобы добраться до них, по бревнышку раскатывала коровники. Ей достаточно было просто чихнуть для этого. Вскоре смирились люди с ее присутствием, и сами стали приносить коров ей в жертву, построив для этого особый алтарь рядом с Дельборо. Хоть и доставляла она им некие хлопоты, но еще ни разу никто не слышал от них проклятий на мышиную голову. Ибо Набуриэль, в ответ, уничтожала горпагов, прилетавших в Скентельд – Западные степи, с не менее прозаичной целью.
Иллимеру довелось увидеть ее всего лишь несколько раз за весь срок своей службы. Но один из таких моментов запомнился ему особенно. Это произошло на третий год после того, как он прибыл в Белион. В одну из ночей, на которую выпало его дежурство, он поднялся на смотровую площадку Лин-наихира и посмотрел на юго-восток, в сторону Дельборо. Его взгляд вдруг наткнулся на мышь, кружившую над северной частью Энроттна, совсем рядом с Белионом. Она разглядывала что-то на старой дороге, ведущей на запад. Эльфы называли ее Путь Обреченных – Эхарон-Патхир. Ведь если кто-то уходил по ней, то он, как правило, не возвращался назад. Из глаз мыши исходил яркий, оранжевый луч. И Иллимер даже не понял, что испугало его больше, этот жуткий луч или весь ее гигантский облик.
Он оцепенел и застыл столбом, и это едва не стоило ему жизни, ибо ветер, который Набуриэль поднимала своими крыльями, сбил его с ног и чуть не вышвырнул со смотровой площадки. Еле-еле тогда хватило эльфу сил, чтоб доползти до лестницы, ведущей вниз и скрыться в недрах башни. С тех пор, поднимаясь наверх, он всегда осматривался в поисках мыши.
Внезапно, мысли испарились из головы командующего гарнизоном. На поле зажглись тысячи орочьих факелов и при их свете кровожадные твари принялись готовиться к атаке. С темного запада прибыли троллиные тараны.
Пройдя по стене к надвратной башне, Иллимер заглянул внутрь и приказал Аэдору, мастеру-алхимику: «Аэдор, готовьте смолу. Подпалим им шкуры!»
«Подпалим!» – злорадно отозвался Аэдор, разжигая огонь под большими железными котлами, наполненными янтарной жижей, смешанной с каменным маслом. Рядом зашевелились его бойцы, занявшие свои места у ворота.
Троллям эта жижа не нравилась. Они ненавидели эльфийскую смолу и, чтобы защититься от нее, надевали на себя защитные колпаки до полу. Эти остроконечные колпаки, с двумя круглыми дырками для глаз, изготавливались из бычьих, сшитых в несколько слоев, шкур. Они давали троллям призрачную надежду на спасение. Они не знали о том, что эльфийские алхимики добавляют в смолу особое вещество, из-за которого она приобретала разъедающие свойства. И продолжали вариться в своих колпаках заживо.
Железные котлы перевернулись, и со стен Белиона на тараны, усердно долбившие первые ворота города, обрушился огненный ливень. Раздался дикий, предсмертный вой и шестеро троллей из боевого расчета, превратились в живые факела. Какое-то время они бегали по полю, давя орков и гоблинов и рыча от боли, а затем упали замертво.
«Отлично!» –