улице меня охватил экстаз освобожденного каторжанина. Сарафан и сумочка! Нарядные люди! Руки свободны! И долгожданное море, наконец-то!
– А может, просто позагораешь? – с сомнением спрашивает воплощенное благоразумие в лице двух моих поджарых невесток. У них дети – почти подростки, два и три года, и втянутые животы, а я в своем сарафане похожа на майское дерево.
Они что, всерьез думают, что меня испугают волны?
– Вчера был шторм, – напоминают девочки и устраиваются загорать. Море в самом деле какое-то нервное – сплошная пена прибоя и ровный гул.
– Ну и что! – По задуманному сценарию стаскиваю с себя одним движением сарафан и остаюсь в купальнике, который бы не надела даже моя бабушка: он бурый и местами пузырится.
– Девушки, – снисходительно говорю я, – вы не знаете, как я плаваю!
Девушки хмыкают и закрывают носы бумажками. Разбег по гальке не удался – пришлось входить в воду задом и позорно падать на спину. Ну, какая разница, если подумать.
Если есть на свете счастье, то я его достигла: море и свобода. Вот сейчас сплаваю вдаль, вернусь и… Что-то подозрительно: кроме меня, в воде никого нет. Волны слишком высокие, и гул чересчур громкий. А если покричать, меня услышат?
– Э-э-эй! – Хриплый крик попрыгал по волнам и тренькнул во вдохновенном шуме живой природы. Подожду еще немного, и пора выходить. Почему-то волны становятся все выше, и меня слегка укачало.
Пора бы уже выходить, но волны держат меня, как бультерьер соседскую щиколотку. Сценарий развалился на глазах. Неужели я утону? Это будет очень странно – молодая мать тонет в море на самом взлете своей счастливой семейной жизни: глупее не придумаешь.
На берегу – без перемен: яркое солнце подсушивает влажную гальку, девушки самозабвенно воркуют на пляже, подставляя солнцу тощие бока, море буйствует, и никто не смотрит в мою сторону. Вот тебе и триумфальный выход Киприды.
Сейчас я утону, и будет большой скандал. Город получит возможность смаковать подробности – экстремалка нашлась, ушла плавать в море после шторма, а грудного ребенка подкинула сестре! И этот бедный сиротка вырастет и спросит – а где же моя мама? А твоя мама, ответят ему, очень любила море!
Где-то спит крошечный мальчик, и он не виноват, что его мать – идиотка, он имеет право получить ее обратно. Самый красивый в мире мальчик, искусанный комарами, четырех месяцев от роду, похожий на совенка, скоро проснется, а мамы нет. И через два часа тоже нет. И утром… тоже нет… А все почему? Потому что я безмозглая курица, а никакая не Киприда, и впервые в жизни стало так страшно, как будто сейчас на меня из глубины движется белая акула.
– Господи, – традиционно вспомнила я о единственной возможной помощи в критический момент. – Я, честное слово, больше так не буду. Мальчик же не виноват! Пожалуйста, можно я выйду из воды?
И тут небеса прорезала молния и ударила прямо в меня, разрезав жизнь на «до» и «после». Ничего не имеет значения, кроме моего ребенка,