не знаю… Может быть, где-то валяется…
– Брось, я-то знаю, что твой отец не мог твои работы выбросить! Он в этом понимал…
Я отвернулась. Если бы он знал, каким был отец два последних года после инсульта… И эта его мадам…
Мама умерла, когда я училась на третьем курсе института. Онкология, очень агрессивная. Болезнь протекала у нее удивительно быстро. Поначалу она бодрилась, надеялась на лучшее, и врачи обещали, что все у нее будет хорошо.
Она никогда не жаловалась, прошла лечение, и вроде бы все наладилось, она даже на работу вышла, а потом…
До сих пор не могу спокойно вспоминать, как утром позвонил отец и сказал чужим голосом, что мама умерла. Я еще долго не могла понять, что он имеет в виду, пока он не заорал на меня, что утром нашел ее в ванной на полу уже холодную. Врачи потом сказали: сердце не выдержало, и она умерла мгновенно, не страдала. Впрочем, они всем родственникам так говорят.
Я тогда снимала квартиру с одним парнем, не от большой любви, а просто захотелось пожить отдельно от родителей. Не получила я от него ни теплых слов, ни утешений, ни поддержки, да, в общем, не очень на это и рассчитывала, поэтому собрала вещи, не дожидаясь конца месяца, и ушла к отцу.
Теперь я понимаю, что ему пришлось тяжелее, чем мне, он маму нашел. И винил себя, что спокойно спал, когда она умирала.
В общем, он начал пить, потом уволился с работы, мы ссорились, потому что у меня тоже испортился характер.
К тому времени я нашла уже приличную работу и заговорила об обмене квартиры. Отец, разумеется, не согласился, а потом попал в больницу, потому что его сбила машина. Водитель нанял адвоката, отец был пьян, так что в полиции и разбираться не стали, прикрыли дело по-тихому.
Отец долго лежал в больнице с черепно-мозговой травмой и, как ни странно, выжил и остался нормальным человеком.
Вот именно в больнице он полностью переменился, бросил пить, устроился потом на работу. Только мы с ним никак не могли ужиться, так что я переехала к своему очередному парню… как же его звали… неужели забыла?
– Кать, ты про меня забыла, что ли? Очнись!
Оказывается, мы с Мишкой стоим на переходе уже минут десять, а я застыла в ступоре.
– Извини, – я потрясла головой, – просто вспомнила, как отец болел.
– Это ты меня извини, – Бобрик приобнял меня за плечи, – извини, что я рану стал бередить…
Так мы и пошли через улицу, обнявшись, и можете мне не поверить, но Маруся послушно трусила рядом и не пыталась на Мишку рычать и кусаться.
– Слушай, Катерина, – втолковывал он, – я, конечно, понимаю, что у тебя сейчас настроение не то, но преодолей себя и все же поищи свои картины, потому что, если мы завтра их не принесем Милане, она потом их не примет. Выставка почти готова, картины все у нее, так что потом, когда их окончательно разместят, перевешивать ничего не будут. Поняла мою мысль?
– Поняла, – вздохнула я, – поняла, что с тобой спорить – себе выйдет дороже…
– То-то же, лучше сразу согласиться!
Когда мы подошли к моему подъезду, Мишка все же