ты причём, – воскликнул царь тут горячо. -
Всё это связано с тобой? Да не томи, секрет открой!
– Да, мой отец, – вздохнула та, – секрета суть совсем проста.
Тот виноградарь, что вино растит и делает своё,
жениться должен поскорей, и в этом суть, ты мне поверь.
– Фу, напугала, дочь, меня, я тут не вижу горя дна.
– Отец, не перебивай меня, невестой быть должна-то я!
Царь побледнел от вести этой, не может быть, вот так заветы.
На свадьбу бес мне дал пять дней, и мне не спрятаться, поверь.
Коль не исполню тот наказ, погибнут многие из нас.
Что будем делать мы, отец? И так, и так, но мне конец,
от беса быстро я умру, со стариком же поживу.
Но, лучше – быстрая кончина, чем с нелюбимым жить мужчиной.
– Постой, принцесса, лучше сядь, дай в кучу мысли мне собрать.
Чего заранее бить тревогу, да собирайся ты в дорогу.
Одеться проще мы должны, чтоб видно было – не цари.
Поедем в гости к жениху, а там решим, что, да к чему.
Царь кликнул ключника, а тот уже купца к себе зовёт.
В простой залезли тарантас: – купец, ты – кучер, вези нас!
Купец от страха еле жив, но тарантас вперёд бежит.
Вот и гора, а вот ручей, а вот лачуга. И при ней
сам виноградарь месит глину, чтобы слепить пристройку сыну.
Сын уже вырос, стал мужчиной, пришла пора жениться сыну.
Вот и старается отец, готовит сыну свой дворец.
Уже слепил он три стены, одна осталась. До зимы
Успеть надеется старик, и есть на крышу уж камыш.
Тут он услышал стук копыт, глаза поднял и так застыл.
А тарантас подъехал близко, и вышел царь, за ним принцесса.
Идут к лачуге они сами, принцесса ест её глазами.
Убогость сразу ей видна, кругом кричала беднота.
На старика взглянув едва, она лишилась голоса.
Царь в удивленье тоже был, простой как люд живёт, забыл.
Он из дворца уж сколько лет не выезжал на белый свет.
– Скажи, старик, твоё вино я пью один уже давно.
Плачу я золотом, а ты – есть образец всей нищеты.
Ты что же золото всё прячешь, а если нет, то, как иначе
Мне бедноту твою понять, ведь жизнь одна, чего же ждать?
Старик немного помолчал, потом главою покачал.
– Мне не понятны ваши речи, мой господин, но эти плечи
Согнул не княжеский убор, моя мотыга и топор.
Всю жизнь тружусь я на земле и злато видел лишь во сне.
За то вино, что я даю, я медь имею, ей живу.
На хлеб и кашу мне хватает, а другого я не знаю.
– Ну, ладно, с этим разберёмся с тобой потом мы, а сейчас
один вопрос к тебе у нас.
Ты делаешь всю жизнь вино, на вкус всегда оно одно.
Ну а теперь оно другое, как же случилось-то такое?
И тут старик вдруг улыбнулся, расправил плечи, отряхнулся.
– Поверь, мой господин, я сам был удивлён тем чудесам.
На вкус вино другое стало, когда давить его стал Славен.
– А это кто еще такой?