поправила монахиня.
– Сестра Бертина, – таким же точно тоном повторила Фрэнки.
Сестра, прищурившись, посмотрела на Фрэнки, пытаясь понять, не дурачит ли та ее. Фрэнки не дурачила, кто угодно мог понять, что она и правда хочет побыстрее уйти к Лоретте. Я это видела. Сестра Берт разрешила, а кроме того, вечер холодный, ужин только закончился, что ей еще делать?
– Раз уж сестра Бертина разрешила, то я должна тебя отпустить. – Монахиня шагнула вперед; ее глаза горели, как угли. – Но не думай, будто я не спрошу ее, чтобы убедиться, не собралась ли ты прошмыгнуть самовольно.
Фрэнки отступила назад, при этом стараясь быть достаточно храброй, чтобы стоять на своем.
– Да, сестра.
– Если обнаружу, что ты мне лжешь, ты пожалеешь, что повстречалась со мной.
Глупые слова, потому что Фрэнки не знала ни одного сироту, который не пожалел бы о встрече с сестрой Джорджиной.
– Да, сестра.
Сестра Джорджина еще секунду или две удерживала взгляд Фрэнки, а затем ушла по коридору, словно какая-нибудь королева. Фрэнки ощутила зарождающуюся головную боль. Она поклялась себе, что, когда станет взрослой женщиной и обретет свой дом, она вернется сюда в красивом костюме, шляпке и туфлях в тон. И в белых перчатках. Найдет сестру Джорджину и расскажет ей все, что о ней думала: что сестра просто задира, не лучше тех мальчишек, что слоняются по улицам и отбирают сладости у малышей. И Фрэнки плевать, если придется до конца своих дней после каждой исповеди миллион раз повторять «Аве, Мария».
– Почему так долго? – спросила Лоретта, когда Фрэнки наконец пришла в лазарет. – Утром я дочитала книгу и весь день умираю от скуки.
Она почесала красную сыпь на лице.
– Мне не разрешали прийти, – ответила Фрэнки. – А потом по пути сюда я наткнулась на сама знаешь кого.
– Самая скверная монахиня во всем приюте, – заметила Лоретта.
– И не говори. – Фрэнки огляделась, проверяя, не смотрят ли на них, и вытащила сверток. – Вот, это тебе.
Лоретта взяла подарок и потрогала обертку. Фрэнки нарисовала на ней детей с ветрянкой.
– Мне нравится, как ты рисуешь, – сказала Лоретта. – Спорим, когда-нибудь твои работы будут висеть в музеях?
Фрэнки не представляла, каким образом лица с ветрянкой могут попасть в музей.
– Так ты будешь разворачивать?
– Не кипятись. – Лоретта развернула бумагу, стараясь не порвать, и ахнула, увидев, что внутри. – О, Фрэнки! Как ты это достала?
– Есть способы.
– Я могу съесть это за один присест, но не хочу, чтобы меня видели.
Она оглянулась на медсестру Фриду и ее помощницу Беатрис, которые мерили температуру у других больных детей.
Фрэнки подвинулась к подруге, заслоняя ее от медсестры.
– А так?
– Чудесно!
Лоретта взяла из пакета сандвич с ростбифом и откусила, при этом закатив глаза чуть ли не на затылок. Фрэнки могла бы прихватить пирожных, но Лоретта предпочитала сладостям мясо. Еще лучше было бы достать тефтелей, но в приюте их не готовили