может, думая, будто кто-нибудь из детей скажет что-то более умное: «Ого! Поздравляю! Шикарное кольцо!».
Но они молчали. Все трое уставились на отца. Он положил на стол коричневую сумку и начал выкладывать ее содержимое: завернутые в газету сандвичи с тефтелями, яблоки, домашнее арахисовое печенье, твердое и с такими острыми краями, что могло оцарапать нёбо, но все равно вкусное. Другие семьи пялились на всю эту замечательную еду, едва не высунув до земли языки.
Фрэнки же собственный язык казался куском кожаного ремня. Язычком ботинка.
Наконец Вито сказал женщине:
– Поздравляю.
И, наклонившись, слегка поцеловал ее в щеку.
– Спасибо, Вито, – ответила она.
Он стал слишком взрослым для сестер. Фрэнки крепче сжала на груди руки. Она ни за что не поцелует эту женщину, ни за что. Да у нее губы отсохнут и отвалятся! И будет она без волос, без рта и вообще непонятно на кого похожая.
Кстати о волосах.
– Франческа, у тебя были вши? – поинтересовалась женщина.
– Нет, – ответила Фрэнки.
Женщина выгнула дугой бровь, как это делала Стелла, когда репетировала перед зеркалом актерскую мимику. Кровь прилила к щекам Фрэнки.
– Я просто захотела короткую стрижку.
– О, – произнесла женщина, – ну, это…
– Ужасно, – сказала Тони. – Она выглядит как лишайная.
– Э-э-э… как?
Она – Ада, их новую мачеху зовут Ада, – похоже, никогда не понимала, о чем они говорят. Или притворялась, что не понимает.
– С лишаем, – пояснила Тони. – Только если бы она была лишайная, ей на голову натянули бы носок с лекарством от лишая. Так что, будем есть?
Ада сморщила губы, так что они напомнили мокрую бумагу.
– Кажется, мне больше не хочется есть.
Отец улыбнулся широко и ослепительно, как ни в чем не бывало, словно ничего не изменилось. Не обращая внимания на сложенные руки Фрэнки, он обнял ее и погладил почти наголо стриженный затылок.
– Bella! – сказал он. – Bella!
Фрэнки когда-то знала итальянский, говорила на нем до трех лет. Теперь же помнила лишь несколько слов, в том числе это. Ей захотелось плакать.
Отец обнял Тони и хлопнул по спине Вито.
– Свадьба – хорошая новость, а? Все счастливы?
Тони чужое счастье не интересовало, только собственное.
– Папочка, эти туфли мне?
– Франческе. А для тебя вот это.
Порывшись в сумке, он вручил Тони книжку бумажных кукол с фигуристкой на обложке.
Девочка завизжала, словно ее ткнули вилкой.
– Соня Хени! Папочка, спасибо!
Фрэнки пожалела, что у нее нет вилки. Тони такая дура, у нее в голове сплошная каша. Сбегать с мальчишками! Играть бумажными куклами! Тони не может определиться, восемнадцать ей или восемь. Фрэнки ткнула ее локтем, но Тони пихнула в ответ.
Папа подвинул туфли к Фрэнки.
– Надень.
Фрэнки не хотела – не перед ней, – но все же скинула старые туфли и обула