была бедной.
– Это еще не Париж, – улыбаясь, сказал он.
– Для меня это уже первый пригород Парижа, – ответила Лилиан.
До Гёшенена ночь была ясная, светили звезды. Клерфэ погрузил «Джузеппе» на одну из товарных платформ, которые стояли у перрона. Кроме их машины, через тоннель ехали еще два лимузина и спортивная машина красного цвета.
– Хотите остаться в машине или поедем в вагоне? – спросил Клерфэ.
– Мы не очень испачкаемся, если останемся здесь?
– Нет. Это электровоз. И мы опустим верх. Железнодорожник подложил под колеса деревянные колодки для устойчивости. Другие пассажиры тоже остались в машинах. В обоих лимузинах горел верхний свет.
Вагоны сцепили, и поезд въехал в Сен-Готардский тоннель.
Стены в тоннеле были мокрые. Огоньки пролетали мимо. Через несколько минут Лилиан начало казаться, что она в шахте и опускается в глубь земли. Воздух стал тяжелым и затхлым. Шум поезда повторяло тысячекратное эхо.
Освещенные лимузины, качавшиеся перед глазами Лилиан, казались ей вагонетками на пути в ад.
– Будет этому когда-нибудь конец? – крикнула она.
– Через четверть часа. Сен-Готардский тоннель – один из самых длинных в Европе. – Клерфэ протянул ей свою плоскую флягу, которую он заново наполнил в гостинице. – Не мешало бы к этому привыкнуть, – сказал он. – Судя по тому, что слышишь и видишь, мы скоро будем так жить. Сперва в бомбоубежищах, а потом в подземных городах.
– В каком месте мы выедем?
– У Айроло. Оттуда до Италии рукой подать.
Лилиан пугал первый вечер. Она ждала раскаяния, ждала, что воспоминания обступят ее, как крысы, выползающие из темноты. Но езда через грохочущее каменное брюхо земли вытеснила у нее все мысли. Ее охватил страх, свойственный каждому живому существу, обитающему не под землей, а на земле, страх быть погребенным; она с такой страстью ждала света и неба, что другие чувства в ней исчезли. «Как быстро все меняется, – думала она. – Всего несколько часов назад я была высоко в горах и мечтала спуститься вниз. Теперь я мчусь под землей и мечтаю опять подняться наверх».
Из одного лимузина вылетел кусок бумаги и ударился о ветровое стекло их машины.
– Есть люди, которые всегда и повсюду закусывают, – сказал Клерфэ. – Даже в ад они прихватят с собой бутерброды.
Он высунул руку и отлепил бумагу от стекла.
Еще один кусок оберточной бумаги пролетел под землей. Лилиан засмеялась. За ним последовал снаряд, который стукнулся в раму их окна.
– Булочка, – сказал Клерфэ. – Эти господа едят только колбасу, а хлеб – нет. Злые духи мещанства в утробе земли.
Лилиан уселась поудобнее. В тоннеле было что-то магическое. Казалось, он снимал все, что налипло на нее прежде. Как будто острые щетинки шума сдирали с Лилиан прошлое. Старая планета, на которой находился санаторий, осталась навсегда позади; вернуться назад было невозможно, как невозможно дважды перейти Стикс.
Она внезапно очутится на новой планете, выброшенная из недр земли, падающая и одновременно влекомая вперед,