над женщинами и детьми, а потом приказали отравить их газом «Циклон-Б» и сжечь в крематории, многих живьём. Вроде бы и сами были женщинами…
– Зверюги они и убийцы, а не женщины! – перебил Вовку Серёжа. – В Равенсбрюке эсэсовки уничтожили почти сто тысяч женщин и их детей. И не было у них ни сердца, ни души, ни, тем более, чести. Была лишь верность своему бесноватому фюреру, считавшему немцев «Übermenschen» – «сверхчеловеками», а остальные народы «Untermenschen» – «недочеловеками», которых надо полностью уничтожить!.. А честь у этих изуверов превратилась в девиз эсэсовцев: «Meine Ehre heißt Treue». Жаль, что не все палачи получили по аслугам…
– Но наши с тобой отцы и их боевые товарищи врезали им хорошо! – добавил Серёжа, – Да так, что те, кто уцелели, наложи́ли в штаны и до сих пор трясутся и выбрасывают всё, что может указать на их фашистское прошлое. Хотя кое-кто из них затаился, надеясь создать уже четвёртый рейх и взять реванш. Только вряд ли это у них получится… – Сергей вздохнул и, указав рукой на находки, спросил:
– А с этим что будем делать?
– Компас и наушники возьми себе, – отозвался Вовка, – они в рабочем состоянии и в прочном корпусе из бакели́та32, и тебе пригодятся. А кинжал я подарю Толмачу. Он сделает из него нож, с которым будет разделывать добычу на охоте. Вот только герб, эсэсовскую эмблему и девиз надо обязательно стереть, чтобы ничто не напоминало о фашистах. Ну, а каску оставим здесь. Нам она ни к чему…
…День незаметно подошёл к полу́дню. Задул прохладный ветер и серые тучи вдруг затянули осеннее небо сплошной пеленой, свозь которую солнечные лучи едва пробивались к нача́вшей остывать земле. Друзьям стало ясно, что скоро польёт дождь, и они, прихватив рюкзаки, пошли быстрым шагом домой.
Глава 4. Завещание Ви́хманна I, графа фон Ли́ндов-Руппи́н
Замок Руппи́н, полуостров А́мтсве́рдер, земля Бранденбург, Германия, 28 февраля 1524 года
Третьи сутки над замком Руппи́н и селением Альт Руппин, где он стоял, бушевала метель. Порывистый ветер швырял крупные снежинки в окна, затянутые цветными стёклами витражей, громко и протяжно завывал в трубе большого ками́на в спальне Ви́хманна I, графа фон Ли́ндов-Руппи́н. Граф лежал на широкой кровати, укутанный со всех сторон пуховыми одеялами, несмотря на то, что в опочивальне было жарко натоплено. Его голова покоилась на высоких подушках, тёмно-русые волосы разметались по плечам. Он только что выпил очередную порцию глинтве́йна33 из итальянского вина с мёдом и теперь тяжело дышал, переводя дух. Щёки графа горели нездоровым румянцем, светло-синие глаза глубоко ввалились в глазницы и глядели оттуда сквозь чёрные круги опухших век на стоявших перед кроватью родственников. Бабушка – вдовствующая графиня Анна Якоби́на фон Што́льберг-Ве́рнигеро́де; старшая сёстра, графиня Анна и её муж, барон фон Геро́льдзек; младшая сестра, графиня Аполло́ния, с ужасом смотрели красными от слёз глазами на обезображенное оспой лицо Вихманна. Они не могли