ведущая в подвал или погреб, множество картин на стенах и роскошный мольберт. Он казался выточенным из кости и имел причудливую форму – верхнюю его часть венчало нечто наподобие изогнутых рогов. Очень мрачное, но притягивающее взгляд творение.
Стоило получше рассмотреть картины, она тут же позабыла обо всем. Нарисованные Сэмвелем портреты поражали своим мастерством. Изображенные на них женщины, девушки и девочки, мальчики, юноши и мужчины казались живыми, настоящими. Ки все ждала, когда они задышат и задвигаются. Печальные и искрящиеся весельем взгляды, лица бледные и тронутые румянцем, черты резкие или аристократические… всех этих людей объединяло одно – фантастическая достоверность. Находясь под властью магии этих картин, она коснулась руки седовласого незнакомца, чем-то напоминающего ей отца. Наваждение рассеялось, когда под подушечками пальцев Ки ощутила грубый холст вместо теплой кожи.
– Потрясающе, – прошептала она.
Сэмвель улыбнулся, польщенный. В тот же миг картина застонала: «Помогите».
Ки отпрянула, отдернула руку. Художник ничего не заметил – уже отвернулся, чтобы подготовить рабочее место. Пока он ставил на тумбочку у мольберта краски и кисти, Ки снова взглянула на картины.
Она привыкла к тому, что голоса в ее голове никогда не умолкают. Привыкла, что тишины для нее не существует – мир затихает, только когда она спит. Не существует и одиночества – духи всегда находятся рядом с ней. За несколько лет (первый голос заговорил в ее голове, когда ей исполнилось семь) Ки научилась не замечать голоса, пусть это и не всегда получалось. Ведь каждый город, каждое здание, каждый дом были вместилищем не только людей, но и огромного количества духов.
Войдя в дом Сэмвеля, она их слышала тоже. К словам не прислушивалась – чаще всего, это была обычная болтовня заскучавших бессмертных созданий.
Но только не сейчас. Это тихое, полное отчаяния и тоски «Помогите»… И исходило оно уже не только от картины с седоволосым незнакомцем. Остальные картины молили тоже – на разные голоса, но с тем же ужасом в каждом.
Духи вещей никогда не просили Ки о помощи – ну разве что ворчливо бормотали себе под нос, как неучтиво люди с ними обращаются. Как та ручка, которую она спасла от зубов Филина. Говорили ли они с ней сейчас или просто кричали в пустоту?
«Помогите!» «Прошу, помогите…» Голоса тихие, охрипшие, слабые. Потерявшие надежду. Первой мыслью Ки было: «Бежать». Второй: «Надо спасти их». Но от чего спасать?
Перебарывая страх, иссушивший горло, она огляделась. Мольберт молчал. Враждебное, настороженное молчание. Все остальные вещи в доме вели себя, как им и положено. Кисти возбужденно перешептывались, готовясь примерить на себя наряд из красок, а вот тумбочка, напротив, горестно вздыхала – кому же, кроме кистей, которые для того и созданы, понравится быть заляпанным?
Сэмвель указал Ки на скамью, укрытую шкурой какого-то пятнистого животного. Она сделала несколько робких шагов и села, нервно поправляя воротничок платья. Повернула часы мистера Морэ, чтобы на видимой части запястья осталась только цепочка. Поняла,