срочно меня кормить да укладывать спать прямо в шатре.
Действительно ведь ходить куда-то было ни к чему. С утра только позавтракал с боярином и Ларисой – сестрёнка прибежала меня проведать и осталась…
Вот поели. Боярин строго запретил надевать доспехи, велел усаживаться на подушки и делать умное лицо. Ну и принесло очередную делегацию. Ерох с шутками-прибаутками разыграл вступление и подвёл к шахматам. Да гости уже прослышали о них и охотно согласились разыграть выкуп за проход.
Я сыграл вничью три партии, и настало время обеда. Меня ненадолго отпустили из шатра, но строго в сопровождении трёх дружинников. Я немного размялся и вернулся к боярину. Боярский обед даже в походных условиях произвёл впечатление. А не дурак покушать дедушка Ерох!
После обеда очередная делегация. Новенькие сразу после приветствий спросили, где тут чудесный отрок, у которого никто не может выиграть в шахматы. Вступление, таким образом, прошло в сильно сокращённом варианте, перешли к сути, то есть к игре.
Не! А я ещё удивлялся с калмыков! Они, конечно, не печенеги, но тоже степняки и, вроде бы, тюркский народ. Если что я теперь знаю, у кого организовать раннесредневековую ФИДЕ. Ну, если вдруг понадобится.
Через три с половиной часа сильно удивлённые печенеги убыли к себе в орду несолоно хлебавши, но под впечатлением, а их сменили новые, пока недоверчивые и уже заинтригованные. Я старательно морщил лоб, сопел и долго думал. И каждую партию сводил к ничьей. Ведь пока я двигал эти забавные фигурки, сохранялось перемирие, дружинники тащили корабли.
На четвёртый день сеанса я после завтрака всё-таки надел шлем и кольчугу. Боярин же велел собираться. Вот нахлобучил я шлем, и тут…
Тадам!
Прибыл вождь и хан Кашгарлик и пригнал два десятка коней лично мне, если я у него всё-таки выиграю хотя бы раз до вечера. А с меня никакой ставки не потребовал – что, дескать, взять с молодого воина. Ну, что делать? Пришлось шлем и кольчугу снимать. Играли весь день с перерывом на обед, гостей тоже покормили.
Хан и вождь под вечер, наконец, заявил в начале очередной партии, что эта точно последняя. Мне он, честно говоря, уже надоел, и я партию немного скомкал – воспользовался первой же ошибкой и разделал за пятнадцать ходов. Как Эйрин бывало спросил, как ходит лошадь и, растерянно проговорив:
– Тогда тебе, кажется мат, – напал конём на зажатого со всех сторон своими же фигурами белого короля.
– Мат конём, – хмыкнул Ерох. – За табун лошадей.
– Ещё сыграем, – сухо проговорил Кашгарлик, поднимаясь с подушек.
– Буду рад, – ответил я вежливо.
Едва гости вышли, Ерох засмеялся:
– Лошадиная голова!
Отсмеявшись, он напустил на себя суровости и строго проговорил:
– Надевай кольчугу и шлем, ты снова дружинник. Твоими стараниями караван перетащили почти весь, мы пойдём последними. Семьдесят вёрст нужно пройти очень быстро – будем идти всю ночь и часть дня. Выдюжишь?
– Да, боярин, – сказал я уверенно.
И пожелал