и листьями черной смородины.
– Никогда не понимала желание пить траву вместо чая, – ответила Дуня, чем вызвала смех Константина. Он достал второй заварочный чайник. Насыпал туда свежей заварки. Залил все кипятком. Поставил на стол конфеты, халву и рахат-лукум.
– Трава имеет более яркий вкус, чем черный чай, – ответил Константин.
– Может быть, но я этого не понимаю.
– Знаешь, тут ведь зависит от отношения к жизни. Можно жить по минимуму. Не смотреть, что есть, его пить. Удовлетворил потребности и бежишь дальше. А можно получать от этого удовольствие. И не бежать, а идти не спеша, наблюдая за окружающим миром.
– Не у всех есть такие возможности, – ответила Дуня.
– У всех. Только не все ими пользуются. Тут ведь дело не в деньгах. А в отношение.
– Хотите сказать, что если любишь жизнь, то надо пить траву?
– Тебе крепкий чай или как? – продолжая посмеиваться, спросил Константин.
– Обычный.
– Мы так близко незнакомы, чтобы я мог так легко сказать, какой ты обычно пьешь чай.
– На дне заварки. Остальное кипяток, – ответила Дуня. Опять смутилась.
– Тебя легко заставить покраснеть.
– Наверное, – пробормотала Дуня. Затем решила поменять тему. – Зачем вы мне помогли? Мы же вроде как враждуем.
– Во-первых, мы не враждуем. Вначале меня раздражали драки, крики и громкая музыка внизу. Но теперь я понял, что это бесполезно. Проще мне поменять к ним отношение, чем менять буйных соседей. Во-вторых, ты не создаешь впечатление закоренелой преступницы, которая что-то не поделила с подельниками. В-третьих, у меня какая-то слабость к женщинам в беде. Отсюда у меня все проблемы по жизни. В-четвертых, у меня сегодня день рождения. И именно сегодня меня кинула любовница. Все никак не могла решиться уходить ей от мужа или нет. Но в итоге выбор оказался не в мою пользу. Вот я и подумал, что вместо очередного одинокого вечера в квартире, я могу пригласить на чай симпатичную, пусть и немного потрепанную, соседку. Заодно повеселюсь, наблюдая, как она краснеет от каждого слова.
– Я не краснею. Просто душно.
– Так сними толстовку.
– Нет. Мне и в ней хорошо, – ответила Дуня, еще и в толстовку вцепилась так, словно мужчина готов был эту толстовку сорвать. – И хватит смеяться.
– Ты забавная. Мне это нравится.
– Смеяться надо мной?
– Наблюдать, – ответил он. Снял очки. Достал из кармана рубашки платок. Стал их протирать. Заметил, что Дуня наблюдает за ним. – Что-то не так?
– У вас пальцы тонкие. Баба Маша сказала бы, что это пальцы музыканта. Или аристократические, – ответила Дуня. Константин посмотрел на руки.
– Нет, музыкой я не занимался. У меня совсем нет слуха. Да и в аристократах не числюсь.
– Но выглядите вы… – Дуня замялась.
– Как?
– Не как аристократ, но как-то слишком вылизанным. Необычным.
– Вылизанным? Интересное слово. Так и представляю, что просыпаюсь каждое утро и начинают лизать одежду, – хмыкнул Константин, замечая, что на лице Дуни скользнула улыбка. –