сладенькие пальчики? – стала ворковать она, и малышка улыбнулась ей в ответ.
Я напрягся, видя недовольное лицо девушки. Черт. Думал, что будет проще.
– Какая ты хорошенькая девочка, – произнесла Галина Анатольевна ласковым мелодичным голосом. – Пойдешь ко мне на ручки?
Малышка потянулась к женщине, но Вера продолжала удерживать ее.
– Я не оставлю дочь. Она без меня не уснёт.
– Глупости. У меня и не такие засыпали, – успокоила она девушку. – Видишь вон того лба? Знаешь, каким капризным ребенком он рос? И ничего. Справилась.
Я закатил глаза от этих детских воспоминаний.
– Она ничего не ест, кроме… – Вера сделала паузу, глядя на нас с Никитой. – Я все еще кормлю ее грудью. Если я уеду, она останется голодной.
Она сказала это тихо, но я ее услышал.
Черт. Я ничего не смыслил о детях, и вся эта младенческая хрень была для меня как проектирование самолета. Я взглянул на друга и увидел его в глазах понимание и сочувствие. Конечно же. Он был отцом.
– А сколько ей уже месяцев? – спросила Галина Анатольевна.
– Восемь, но она ничего не ест. Чтобы я не предлагала, – ответила девушка расстроенным голосом.
Я плюхнулся на диван, потому что понял, что это надолго. Черт. На минуту представив, что у каждого из нас троих есть жены и дюжина детей, я понял, что все наши дела пойдут по одному месту только лишь потому, что мобильного графика у нас больше не будет. Кажется, теперь я стал понимать, почему отец скинул с себя воспитание меня и брата на других людей. Хотя это его не оправдывает.
Никита сел рядом со мной и устало вытянул ноги перед собой.
– Может поедем вдвоем? – тихо спросил он, наблюдая, как женщины воркуют вместе с ребенком.
– Я обещал ей, что отвезу ее.
– Видишь, она не хочет. Поехали.
Я качнул головой.
– Что-то мне подсказывает, что Саня будет рад ее видеть. Надеюсь, он уже пришел в сознание после операции.
Спустя пол часа долгих уговоров, Вера все же согласилась. Галина Анатольевна заняла внимание ребенка, чтобы девочка не видела, что ее мать уходит. Мы сели в автомобиль и наконец-то выехали в сторону больницы. Девушка молчала всю дорогу. Я искоса поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Она пыталась сохранять спокойствие, но ее мелкие телодвижения выдавали нервозность девушки.
Подъехав к зданию больницы, мы вышли из автомобиля и направились в холл. Молча поднявшись на четвертый этаж, мы оказались возле стоки, где до этого утром я был вместе с Михаилом и ждал результата операции.
– Громов в какой палате? – спросил я медсестру.
– Дмитрий Сергеевич… – испуганно произнесла девушка. – Он в реанимации. Я не д-думаю, что врач позволит…
Я вздёрнул бровь. Если она знала меня по имени, значит ей было известно, кто я. Неужели она думала, что меня остановят какие-то больничные правила от того, что я хотел убедиться, что с моим другом все в порядке?
– Мне нужно позвонить врачу, – дрожащим голосом пояснила она.
– Он приходил в себя?
=