но, если я в него не верила, это не означало, что он не мог оказаться правдой…
– Вы что, читаете мысли? – спросила я, скептично сощурившись.
– В некотором смысле, – подтвердил старик мои сомнения.
Он снова улыбнулся, на этот раз открытой, светлой улыбкой, и меня поразили идеально ровные, белые зубы, которые так же не вязались с его возрастом, как и гладкая кожа. Будто двадцатилетнему юноше неумелые гримёры приклеили седые бороду и усы, натянули парик с лысиной, подкрасили красными тенями глаза и на этом успокоились, забыв про остальные атрибуты старости, от чего весь облик мужчины смотрелся неестественно. Но это могли быть и имплантаты, напомнила я себе. А пластическая хирургия в наш век творила такие чудеса, что вернуть лет двадцать молодости для неё не составляло особого труда.
– У тебя здесь родственник? – вдруг сменил тему старик, видимо, не желая раскрывать свои секреты.
– Да, мама…
– А я пришёл к знакомой. Не переживай, это очень хорошее учреждение. Здесь хорошо заботятся о пациентах.
– Я не переживаю…
– Разве? Ты ведь сомневаешься, стоит ли твоей маме здесь находиться.
– Откуда?.. – я поперхнулась фразой, крутившейся на языке.
Теперь я испытывала страх, словно разговаривала с наёмным убийцей, до этого момента методично собиравшим информацию о своей жертве, и больше всего на свете хотела убежать от него подальше. Но желание поговорить с мамой в конце концов пересилило, и я осталась сидеть на диване, надеясь, что фанатик выговорится и отстанет от меня.
– Ты поступила правильно. Так было нужно, – не обращая внимания на моё посеревшее лицо, продолжил старик.
– О чём вы? – спросила я, на этот раз действительно не понимая.
– Ты знаешь, о чём, – он сцепил руки и немного наклонился вперёд, опершись локтями о худощавые коленки, обтянутые тёмно-серой тканью классических брюк. – Есть любовь вечная, а есть земная. Иногда они совпадают, а иногда, увы, нет. Вы были честны в своих чувствах, но это была не ваша любовь, так что ты поступила правильно.
– Что?..
Страх перерос в тихий, всепоглощающий ужас.
Я смотрела на странного человека широко распахнутыми глазами, с каждым мгновением всё больше поражаясь его осведомлённости о событиях, произошедших в моей жизни. Я ведь ещё никому ничего не рассказала: ни отцу, ни матери, ни тем более друзьям, которых у меня было немного, хотя с того момента прошло уже больше недели. Ваня тоже молчал, я была в этом уверена, иначе его лучший друг давно бы позвонил с расспросами. Так что для окружающих мы по-прежнему оставались парой.
А может, старик тоже был чокнутым, как и все в этом заведении? Говорил общие фразы, подходившие к жизни любой молодой девушки, и лишь случайно попадал в точку, поскольку я сама связывала их с определёнными событиями?..
– Не суди юродивых слишком строго, – мягко изрёк он, снова прочитав мои мысли. – Богу с ними общаться проще, ведь их разум не наполнен ненужными