сдружилась с недавно переехавшей соседкой – Сарой. Она жила на другом конце улицы, но мы часто виделись.
Мы не были одногодками, но сверстницами назвать нас было можно. Ей 15, мне почти 13, а моему брату 16. И я думаю, вы уже поняли, что между мной и ней произошло. Я не сказала бы, что была совсем необщительным ребенком. Просто мне было достаточно тяжело открываться людям, особенно новым в моей жизни. Но на мое удивление, с Сарой это препятствие куда-то улетучилось. Другие мои ровесники не приглашали меня домой, а она приглашала. Именно тогда я стала доверять ей. Вы, наверное, спросите, а где же была в это время моя нахваленная Элисон? В тот год родители Эли были в очередной длительной командировке и отправили ее к бабушке с дедушкой в штат Нью-Йорк на весь учебный год и лето. Поэтому я осталась одна и искала того, с кем можно было провести время также, как с ней. И вот Сара.
По началу я считала, что мне дико повезло с тем, что она вообще со мной общается. Вы же понимаете, я была только «на пороге» взросления, а Сара уже подросток. Мне завидовали все остальные, особенно когда мы стали устраивать ночевки. Родители были рады, что я не впала в депрессию и не закрылась в себе из-за отъезда лучшей подруги. Потому одобряли то, что мы буквально жили то у нее, то у нас.
Но потом что-то изменилось. Мы стали оставаться только у меня. Она всегда старалась расспросить у меня про брата: где он учится, чем увлекается, на кого хочет пойти, знает ли он Мишель. Кто такая Мишель? На этот вопрос она никогда не отвечала. Я просила ее больше так не делать, и Сара обещала, что перестанет. Но буквально через час «забывала об этом» и возвращалась к привычному допросу: «А твой брат сегодня дома? А когда он будет? Он ничего не говорил про Мишель? Может, хоть что-то? Или кто-то из его друзей? Они упоминали это имя?». И наконец, мое терпение лопнуло. В разгар одного такого расспроса я стала кричать:
– Хватит! Да не знает он никакую Мишель! Чего ты пристала с этим ко мне? Пойди и спроси у него лично, если тебе нужно. Или пускай эта твоя Мишель подойдет до него. А если нет, то пускай отстанет от него и от меня, потому что ему хватает и младшей сестры. Ему не нужна никакая девушка! У него уже есть!
Вы бы видели лицо Сары после моих последних слов. Она из миленькой девочки превратилась в самую настоящую горгону.
– Девушка?! У этого гада есть девушка? Ему не жить! Тварь! – она кричала на весь дом, что родители, находившиеся внизу, услышали это и забеспокоились. Папа стал подниматься наверх по лестнице. Его шаги послышались не только мне, но и ей. Она вытащила из кармана складной нож и подбежала ко мне.
– Если ты хоть пикнешь, кишки твои выпотрошу! Поняла меня?! – она закрыла мне рот рукой. – Кивай, дура.
Я кивала, а тем временем по щекам стали стекать слезы.
– Эй, девочки, у вас все хорошо? – спросил мой отец, стоя за дверью и ожидая ответа.
– Отвечай ему: «Все хорошо, папочка.», – приказывала мне Сара.
В ответ я молчала, страх парализовал меня. Но ей было плевать. Она поднесла к моему горлу нож и стала еще жестче говорить:
– Отвечай,