хочется, аж в глазах темно.
Быстро пройдя к себе в комнату, контрразведчик спрятал принесенные бумаги, сменил мундир на легкий френч и, быстро умывшись, спустился обратно. К тому времени казаки уже успели вынести из дома столовые приборы и организовать ему место, соответствующее статусу. Не чинясь, полковник присел к столу и, глотнув пива, принялся с удовольствием уничтожать горячий шашлык.
Между тем казаки, уже объевшиеся до одури, снова принялись негромко напевать, то и дело поглядывая в темнеющее небо. Глядя на этих суровых, сильных людей, Елисей вдруг понял, почему за столько лет никто так и не сумел выбить казачество из этих предгорий. Протяжные, берущие за душу песни выжимали слезу и заставляли почувствовать всю ширь и силу их душ.
Даже контрразведчик, замерев с куском мяса, насаженным на вилку, перестал жевать и вслушивался в этот напев, думая о чем-то своем. Заметив его состояние, Елисей чуть улыбнулся и, дождавшись окончания песни, незаметно выскользнул из-за стола. Пора было навестить свою случайную подругу. Выбравшись со двора, он бесшумной тенью заскользил в нужную сторону, стараясь держаться так, чтобы оставаться незамеченным.
Анюта встретила радостно полыхнувшими глазами. Едва дав ему переступить порог и закрыть за собой дверь, женщина обвила шею парня сильными руками, жарко прошептав:
– Пришел все-таки. Я уж и не чаяла. Думала, уехал и не попрощался.
– Через три дня обещали обратно отправить, – улыбнулся Елисей, отвечая на ее поцелуй. – Я хоть и служивый, а попрощаться все одно бы забежал. Вздуй самовар. Я тут гостинцев тебе принес к чаю.
– Нашел, о чем думать, – отмахнулась женщина, зардевшись.
Выскользнув из его объятий, она быстро разожгла самовар и принялась хлопотать, накрывая стол. С первого взгляда было понятно, что даже такое внимание ей было приятно. Сделав себе зарубку перед отъездом обязательно сделать Анюте подарок, Елисей скинул ремень с кобурой и, не спеша усевшись за стол, спросил:
– Анют, а как тебя в эти края занесло? Ты же не казачка.
– Тамбовские мы, – грустно вздохнула женщина. – Недород у нас случился. Я еще малая была. Барин помогать не стал. Сказал, как хотите, а оброк платить должны. Вот родители и снялись. Батька сказал: все одно подыхать. А так, может, бог милует. Пока шли, двоих детишек схоронили. Сюда добрались, батька батрачить нанялся. Вроде зажили. А потом мамка болеть начала. В общем, в один год схоронила обоих. И мамку, и батьку. Брат в солдаты подался, а мне куда? Вот и пришлось в гостиницу идти, – чуть слышно всхлипнув, закончила она.
– Ты прости, что в душу полез, – повинился Елисей, не ожидавший такой истории. – Не знал ведь, что оно все так.
– Господь с тобой, Елисей. Я не в обиде, – улыбнулась женщина, быстро утирая слезы. – Не попрекаешь, лаской даришь, вон, даже гостинцы принес. А мне более и не надо. Хоть один денек, а все одно мой.
– Тебе завтра в гостиницу надо? – подумав, поинтересовался парень.
– Надо, – вздохнула Анюта. – Я же и горничная, и девка