показалось князю, что глаза ее темные странно отливают мерцающей желтизной. Свет ли отражают или светятся из глубины? Он и не заметил, когда мерцание погасло.
Игорь долго смотрел на нее, стремясь успокоить бешеный стук сердца. Потом спросил намеренно грубо:
– Отчего, как собака, в углу жмешься?
– Да вот сижу, тебя поджидаю. Аль не рад?
«Еще как рад!» – хотелось крикнуть Игорю, но смолчал. Когда-то она сама его покинула, страдать заставила. Теперь же сына его родного пленила, не подумав, как отец к этому отнесется. А ведь знала, поди, как разыскивал ее князь. Эта странная девка много чего знала.
– Кто впустил тебя ко мне?
– А никто. Сама захотела и пришла. Мне другие не указ.
Все та же своевольная, горделивая Малфрида, столь не похожая на прочих баб. Но тем и была она мила князю, тем приворожить к себе сумела. Вот уж действительно – приворожить.
Игорь поправил ярко горевший фитилек лампы, зачем-то разгладил на столе складки скатерти. Потом молвил негромко:
– В опочивальню ко мне стражи кого попало не пускают. Али усыпила всех?
Она стала смеяться – негромко, легко.
– Догадался, княже. И впрямь усыпила. Слышишь, какая тишина.
Вокруг действительно было непривычно тихо. Ни одного слышимого ранее звука большого жилья, только вдали, как и раньше, кричит ночная охотница сова. А в самой хоромине будто вымерли все.
– Ты мне голову своими волховскими россказнями не морочь! – сказал князь, усаживаясь в большое деревянное кресло у двери, словно загораживая Малфриде выход, опасаясь, что та улизнет. – Наслушался я тебя уже вдосталь. Ответь-ка лучше, пошто меня тогда оставила? Аль не мил стал?
Игорь и себе боялся признаться, как страшится ответа девки. Она же поднялась, перекинула одну косу на спину, теребя кончик другой быстрыми пальцами. Ни дать ни взять обычная дворовая девка, убоявшаяся сурового тона владыки. Да только у дворовых девок нет такой горделивой осанки, нет привычки так надменно вскидывать подбородок.
– Как такой сокол, как ты, немилым может стать? Нет, княже, по другой причине ушла. А поймешь ли… Просто почуяла, что пришло мое время идти учиться. Я ведь мало чего знала, вот и захотелось науку ведовскую постичь.
Игорь покосился на ярко горевший в лампе огонь, который не он зажег, и отчего-то мурашки прошли по спине. Но показывать свой страх он, князь, не имел права. Да и верить не желал. Все это страсти, какими старики молодежь любят пугать. Поверить в них умудренному годами Игорю было так же нелепо, как уверовать в христианского Бога.
Конечно его обучили с детства, что где-то существуют Ирий19, небесные божества, Перун-Громовержец. А еще слышал и то, что леший может водить в лесах по бездорожью путников, водяной тянуть в темные глубины, да только вся эта нежить, если и существовала где-то, людей опасалась. И чем меньше о ней думаешь, тем больше силы в себе удержишь. Хотя вот Перун… О, князь Руси Игорь Старый ни в один поход не отправлялся, не принеся