солоноватый привкус.
Они поселились в доме около «школы». То, что это «школа», Аделаида узнала из разговора. Она очень обрадовалась, потому, что ей хотелось увидеть настоящих «школьников».
– Нет, – засмеялся дедушка, – ты их не увидишь. Занятия начнутся только через десять дней. А как раз через столько мы и уедем!
«Как грустно, – подумала Аделаида, – только приехали и уже знаем, когда уедем! Почему праздники всегда кончаются? И вообще, как-то нехорошо знать, что у всего хорошего всегда есть конец, и о нём всегда помнить, прямо с самого начала, и он всегда портит это самое хорошее и не даёт порадоваться как хочется. Ничего, – решила она для себя, – впереди целых десять дней, зато я, когда вырасту, обязательно буду жить в городе у моря! И, правда, интересно, а какое оно зимой? На нём, наверное, лёд и эти самые настоящие «школьники» даже из этой школы напротив катаются на коньках.
Как здорово – летом они купаются, а зимой – катаются! И то на -ся, и это на -ся! Прямо как стихотворение выходит!» – И она засмеялась от безудержного счастья.
Море оказалось далеко. Совсем не «через дорогу», как обещала хозяйка квартиры. До него как раз съедалась булочка. Аделаиде нравилось идти по тенистым ровным улочкам, рассматривая безумной красоты витрины магазинов. В них были разбросаны пачки печенья «Пионер» и стояли бело-голубые пирамидки из банок сгущённого молока. Аделаида знала про эти банки, потому что видела у них в тире точно такие же, но пустые. Она гордо вышагивала с полотенцем на плече и резиновым кругом, надетым прямо поверх платья. Та знаменитая «груша», которую дедуле по старой дружбе продал заведующий складом универмага, приказала долго жить, зацепившись в первый же день за плавающую в воде корягу. Она шла в празднично-торжественном ожидании последнего поворота, за которым откроется пляж. Тёмно-синее, почти чёрное море, красивые белые птицы над волнами и на губах всё тот же ни на что не похожий привкус.
Они брали три деревянных, задубеневших от соли топчана – каждому по одному. Ставили их рядом. Ещё у них был настоящий надувной резиновый матрас. Он был похож на плот из синих брёвен. Вот если пальцем быстро провести в ложбинке между надувными брёвнами, то палец нагревается и становится больно.
Плавать можно, конечно, не сколько угодно, но гораздо больше, чем с родителями. Никто не заставляет пить горячее молоко из термоса и кутаться в байковый халат.
По морю летали моторные глиссеры, и к берегу подходили прогулочные катера с громкой музыкой, приглашая прокатиться. Они подходили к самому берегу, с их носа выставлялась железная лестница, и прямо по ней желающие поднимались на борт. Но бабуля с дедой и Аделаида никогда не катались, потому что уже через несколько минут Аделаиду страшно тошнило и у неё начиналась рвота. Но она знала… она была уверена, что когда вырастет и станет очень, очень красивая, загорелая, в белом платье с юбкой такой, называется солнце-клёш –