боли. Брак по расчету Камеля полностью устраивал.
Почему эта безмозглая пустышка не решила скрасить свое существование чем-то вроде покупки новых туфель? Ведь даже в условиях финансовой нестабильности ее дорогой папочка купил бы для своего сокровища целый магазин. Вместо этого она решила стать самоотверженным ангелом-спасителем.
– Я не прошу тебя ничего снимать, просто надень это.
Ханна встала с кровати.
– Если ты прикоснешься ко мне хоть пальцем, я сообщу об этом, как только выберусь отсюда. – «Может быть, ты имела в виду „если“ выберешься отсюда, Ханна?» – И, кажется, меня сейчас стошнит.
– Нет, даже не вздумай, – сказал Камель. – Если ты хочешь выбраться отсюда, делай что я тебе говорю, поэтому надень уже это.
– Если ты дотронешься до меня… – «И что же ты сделаешь, Ханна? Закричишь? И кто же прибежит тебе на помощь?»
– Я обещаю тебе, ангел, что сейчас о сексе у меня и мыслей нет, а если бы и были… Я не прошу тебя раздеваться. Я только прошу тебя надеть это.
Ханна как будто не слышала, что он ей говорил.
Камель достаточно прожил на этой земле, но еще никогда женщина не смотрела на него с выражением абсолютного ужаса на лице.
– Твой отец попросил меня передать, что… – Он замолчал, затем закрыл глаза. «Как же зовут эту чертову собаку?» – У Олив пять щенков.
Ханна застыла на месте, как только услышала имя собаки, которую она забрала из приюта.
– Да, я пришел тебе на помощь. Поэтому делай, что я тебе говорю, одевайся. И радуйся, что сегодня именно тот день, когда твоя прическа заставляет желать лучшего.
– Мой отец прислал тебя? – Ханна забрала голубой шелк из рук незнакомца. Чего же он от нее ожидает? – Кто ты?
– Я – твой пропуск на свободу.
Ханна сжала зубы. Здесь она находилась, болезненно переживая каждый час, и трудно поверить, что прошло всего сорок восемь часов, но в тесной суровой камере, освещенной только тусклой лампой, не так-то просто судить о времени.
– А отец…
– Забудь о своем отце и сосредоточься. Тебе не в коем случае нельзя сейчас отвлекаться.
Суровый тон тут же привел Ханну в чувство.
– Да… конечно же.
Дрожащими пальцами она развернула сверток голубого шелка, который оказался широкой накидкой, ниспадающей до самого пола, ткань была немного помята.
– Что ты хочешь, чтобы я сделала?
– Я хочу, чтобы ты держала язык за зубами и следовала за мной, опустив голову.
Он склонился ближе, забрал накидку из ее рук, расправил ее, затем одним движением искусно накинул ее ей на голову.
Камель сделал шаг назад, чтобы оценить свои старания, затем кивнул в знак одобрения и в завершение положил край накидки ей на плечо, оставив там на какое-то время свою ладонь.
– Ты с этим справишься?
– Да.
– Хорошо. Ты скоро покинешь это место и сделаешь это с высоко поднятой головой. Просто… просто будь собой.
– А они нас отпустят?
– Да.
– Я