в приказном тоне, произнесла Корнелия.
Мальчика извлекли путём кесарева сечения. Он был крупным, но подозрительно спокойным. Его реакции не соответствовали норме.
При первом осмотре, Лусид заметил, что с младенцем что-то не то, но сам он, владея опытом, охватывающим несколько поколений, не мог понять, что именно его смущает. Помимо череды вопросов относительно возникших обстоятельств, доктор задавался одним странным вопросом, обращённым к самому себе. «Что со мной происходит?» повторял он снова и снова у себя в уме. Ему казалось, что в тот момент он не до конца принадлежал самому себе, и какая-то неизвестная сила руководила его действиями. Пытаясь ответить на несколько укоризненные, но справедливые вопросы Корнелии, он суетно и немного скомкано выражал свою точку зрения:
– Что-то с его головой. Нетипично. Не скажу, что имеется проблема. Что-то с моей головой. Очевидно, усталость. Нужно исследовать мальчонку. Череп. Что-то не так. Родничок. Двойной. Даже не в этом дело. Да, нужно смотреть. Только так. Доктор Виридис разберётся. Мне пора на покой.
Обеспокоенность доктора и высказанные им предположения звучали как смертный приговор благополучию, за которое точилась многолетняя борьба между Корнелией и самой судьбой. Отказываясь принимать действительность, она выбежала в больничный коридор. Женщина боялась, что окружающие её люди станут свидетелями истерики, которая брала над ней верх и грозила вырваться наружу. С детства в ней сидела установка, что никто и никогда не должен видеть её слабость.
В конце коридора, у окна, показался мрачный тёмный силуэт, который сразу же угрожающе направился в её сторону. Грузными короткими шагами, к ней приближалась тучная медсестра.
– Ну, как? – спросила она.
– Всё плохо. – пытаясь казаться спокойной, ответила Корнелия.
– Отклонения?
– Да.
– Нежилец?
– Нет, жить будет. Но какой в этом смысл?
Приблизившись на расстояние, достаточное для того, чтобы между ними состоялся деликатный и доверительный диалог, тучная медсестра вкрадчиво прошептала:
– Тут есть мальчик-отказник. Родился сегодня. Не ребёнок, а мечта – идеален во всём. Сама бы его забрала, но ты же знаешь, что под моим присмотром всякая прелесть превращается в дерьмо.
Сама не понимая зачем, Корнелия продолжала её слушать.
– А ведь кто-то был в шаге от такой удачи. Подумать только, какая жестокая жизнь: желанные дети рождаются с пороками, а нежеланные – с завидным здоровьем. Несправедливо как-то.
Скользкие намёки тучной медсестры послужили катализатором импульсивного и судьбоносного решения Корнелии. Прислушиваясь к вкрадчивому шёпоту, слово за словом, она приближалась к своей правде. Когда правда была обнаружена и принята ею всецело, Корнелия без промедлений и разом определила будущее сразу нескольких людей.
Проблемному ребёнку не было места в их с Камиллой жизни. Корнелия прекрасно знала, что могло ожидать их по возвращении