в комнату вошла хозяйка дома в расшитом дорогом наряде, со сложной причёской, в которой золотых заколок с подвесками было так много, что её голову, должно быть, поддерживала специальная жердь, спрятанная под одеждой. Несмотря на многослойный наряд и тяжёлую причёску, двигалась она плавно, словно плыла над землёй. Тонкое, миловидное лицо выбелено, делая её похожей на фарфоровую куклу. Ощущение усиливали нарисованные брови и маленькие губы, отмеченные алой точкой.
Окинув меня строгим, недоверчивым взглядом, она открыла рот, повелительным тоном спрашивая что-то у старика, и образ нежной, хрупкой куклы рассыпался. Крикливая, резкая, несмотря на богатый наряд, она вмиг в моих глазах превратилась в базарную бабку.
Не знаю, о чём они договорились, но бросив в мою сторону взгляд, хозяйка дома сморщила миловидное личико в гримасе отвращения. Подкрашенные губы разомкнулись, выплюнув:
– Иминомедзё.
Отвернувшись, она махнула служанкам.
Пока девушки, кружа вокруг, словно бабочки, одевали меня в чистое и осторожно заплетали волосы, у меня было время подумать над этим «иминомедзё». В деревне рыбаки шептали это слово, пока старик вёл к своему дому. Стоило обернуться, как те вмиг отводили взгляд, бросаясь чинить сети и пинать камни.
Одежда непривычная, но отдалённо знакомая. Быть может, сама я такое не носила, но определённо видела. Белоснежная нижняя рубашка подпоясывалась тонкими шнурками, пришитыми к ткани. Следующий наряд – однотонный голубой халат тонкой ткани и ещё один пояс. Завершал комплект расписной синий халат, на подоле и рукавах которого бушевало тёмное синее море, и широкий тёмный пояс, завязывание которого заняло добрые десять минут.
Ужасно непрактично. Похоже, самое время познакомить этих людей с благами цивилизации и изобрести пуговицы.
Причёска – отдельное наказание. Густые непромытые волосы не желали вычёсываться и складываться в какие-либо фигуры. Они хотели собираться в колтуны, путаться, завиваться и целыми клоками покидали мою несчастную голову. Пришлось на пальцах объяснять, что нужен гребень с широкими зубцами, и вычёсывать волосы самостоятельно. Благо, мудрить с причёской не стали и собрали всё в большую шишечку, причудливо украсив косами и подколов заколкой с искусственными цветами. Рана оказалась скрыта волосами, но отзывалась тупой пульсирующей болью на каждое движение.
Далее был обед. Или завтрак. Я не разобралась. С момента обнаружения себя на побережье среди людей, говорящих на непонятном языке, я из благодарности съела пару ложек бурды, что предложил рыбак, и всё. Желудок скрутило тугим узлом от голода.
Служанки провели меня назад на террасу, что опоясывала строение. Стало прохладно. Накрапывал дождь.
В прямоугольном зале всё уже было готово для обеда. Перед каждым гостем свой маленький столик, а за спиной служанка.
В центре сидел глава дома. Нестарый, суровый мужчина, со шрамами на щеке. Чёрные с проседью волосы собраны в шишечку на