и Айдан, так и не сомкнув глаз за ночь, решил ещё затемно выйти из монастыря. Пока седлал лошадь, руки дрожали, от волнения он никак не мог совладать с уздечкой, но его невольная попутчица понимающе смотрела на него и тихо фырчала – и вместе они справились. Айдан вскарабкался в седло и выехал во двор. Тонкая жёлтая линия разлеглась у приоткрытых дверей храма, хотелось пристроиться рядом с ней и погрустить немного перед поездкой, но чья-то тень мелькнула внутри, спугнув этот порыв. Айдан спешился, чтобы открыть ворота, – не подумал, как затворить их, но с ночной службы на стон заржавленных петель притопал престарелый, почти слепой монах, который помог с этим. Забыв даже попрощаться с ним, молодой хронист втиснулся в перепутанные, как орнамент аойненской буквицы, переулки, погрустил у колодца, прошёлся мимо главного ланцигского храма – в одну, в другую сторону, пока наконец не отважился зайти и помолиться, довольно долго просидев у холодного алтаря и борясь с мыслями о том, что, раз изучение Обратной Стороны заклеймено Церковью, просить у Эрдонарта помощи в этом не слишком правильно. Владыка ничем и не дал понять, услышано ли прошение, зато небо начало сереть, а это значило, что близок бессолнечный рассвет и отправление каравана. Вдобавок одна из обретавшихся при храме старушек пришла убираться, и Айдан поспешил уйти, пока она не начала интересоваться, что это за монах пачкает полы своими ножищами.
На грязной тесной площади уже топтались странники. Переступали копытами кони охранного отряда, глухо бубнили, косясь на ополченцев, крестьянки, погружённый в себя мужчина в чёрном бархатном плаще задел Айдана плечом и даже не заметил этого, бородачи громко бранились, у одного из порванного мешка на землю просыпалась картошка. Гомонили ребятишки на передке гружённой пухлыми тюками телеги, на глазах у Айдана двое подрались и сверзились прямо в лужу, а ещё один… нет, пожалуй, не один, а одна: волосы ей коротко и неровно постригли – они настолько грязные, что цвета не определишь – и одели мальчиком, но рожица всё равно девчоночья. А так-то не самая глупая идея, особенно когда вокруг столько солдатни. Это даже не рыцари, а военизированное крестьянство, мужичьё с дубинками. От разбойной голытьбы такие, пожалуй, отобьются, а больше никого босяцкий караван и не заинтересует. Айдану доводилось видеть, как перевозят ценные рукописи: так там и рыцари в охранении, и чрезвычайно важные господа из королевской гильдии магов. Вот что значит искусство! Он ещё раз поглядел на ближайшего ополченца, криворожего, что-то жующего; внутри неспокойно стукнуло: а этим ведь ничего не стоит сговориться и разграбить караван по дороге, а потом всё свалить на орков, мародёров, мятежных баронов… Нет, всё-таки с рыцарями было бы поспокойнее.
От греха подальше он решил пробраться внутрь. С Гердой это оказалось тяжелей обычного: лошадь не хотела понимать, что между вот этим плечом и бортом телеги можно протиснуться, плечо и телега, как позже выяснилось, тоже разделяли её сомнения.
– Следи за кобылой, ряса! – гаркнул один из мужиков с картошкой. Айдан