Сероглазый Чингисхан Белой Гвардии. Том 3. Блестящий офицер Дальневосточных казачьих войск (1908-1914)
в наши безжалостные дни их бесстыдное, срамное бумагомарание изворотливо растиражировано современными горе-беллетристами, проявляющими повышенный, крайне патологический интерес к овеянной мистическим ореолом частной жизни давно усопшего блистательного барона…
С грустью стоит признать, что и барон, со своей стороны, во многом не понимал окружавших его русских с их совершенно иным мироощущением, распространенным пассивным фатализмом и многими другими культурными установками, совершенно чуждыми энергичным представителям развитого протестантского запада.
К огромному сожалению, и он ощущал естественное мучительное отчуждение, которое так и не смогла преодолеть последняя Императрица Российской Империи, Александра Федоровна, -урожденная Алиса Гессен-Дармштадская, такая же немка-интроверт, как и барон Роберт Унгерн.
Императрица Александра Фёдоровна
И только необычайная культурная гибкость, проявляемая доблестным бароном на протяжении всей его добродетельной жизни, помогли ему избежать абсолютной изоляции и даже найти исключительно преданных ему друзей, оставшихся бесконечно верными во времена наижесточайших испытаний.
Следует отметить, что благородный барон смог стать «своим» не только среди преобладавших русских, но и среди коренных монголов…
За последние 100 лет, минувшие со времени его политического убийства, сложилась стойкая абсурдная традиция очернять его светлую память, используя для этого такие нелепые тактические приемы, как сравнение барона с кем-либо.
Любое неуместное сравнение всегда зарождается в агрессивной социальной среде, где начисто стерты такие ключевые гуманистические понятия, как «человеческая индивидуальность» и «безусловное уважение к личности», при этом пленительный и непостижимый образ вольного, как ветер, барона пытаются поместить в некие тесные, ограниченные рамки.
Вдобавок к этому имеют место прискорбные клинические случаи патологического сравнения сдержанного, духовного немца-лютеранина Роберта Унгерна с многодетным, морально распущенным французским антиреволюционером Жаком Кателино.
Одного краткого посещения пикантной Франции и чопорной Германии было бы вполне достаточно, чтобы увидеть серьёзные качественные различия между сдержанными потомками суровых викингов и любвеобильными наследниками славных традиций Древнего Рима с его чувственной эротической литературой, ибо даже язык сладострастных французов произошел от простонародной латыни…
Знаменитый барон Роберт Унгерн Штернберг был по-немецки сдержан и закрыт, даже в мелочах педантичен, бесконечно привержен элементарному порядку и строгой армейской дисциплине, идеально мотивирован и нацелен на успех, имел неистребимую склонность досконально упорядочить все стороны военной службы; наряду с этим он был немногословен, трудолюбив