которые только и ждут того героя, который, отринув страхи, кинется навстречу захватывающим приключениям.
Ах… Прекрасное загадочное море… Ну, с этим стёклышком всё просто. Определённо оно должно быть изумрудным.
Я улыбнулась. Когда бы я ни подумала о море, на сердце наступал мир и покой. Но… Я болезненно поморщилась. Снова вспомнился этот чужестранец. Мысли о нём сразу потянули за собой целый ворох эмоций: горечь и стыд за поведение графа, возмущение, вызванное тем бредом, что незнакомец нёс о любви ко мне, и жгучий интерес и зависть к приключениям, которые он, возможно, пережил.
Ветер принёс с побережья солёный запах моря, коснулся моего лица. Я закрыла глаза, позволяя ночной прохладе остудить мою разгорячённую полуночными размышлениями голову. Ветер ещё поиграл с моими распущенными волосами и стих. Было ужасно поздно. Осознав, что чертовски устала, закрыла окно и, дойдя до кровати, рухнула без сил. Полежав пару мгновений недвижно, словно труп, раздражённо шикнула и с головой зарылась в одеяло. К сожалению, в этом мире можно сбежать от всего, кроме своих собственных мыслей.
Показалось, я всего на секунду прикрыла глаза, а ночь уже кончилась. Рассвело. Дверь в мою комнату с треском распахнулась, и на пороге показался взъерошенный краснощёкий крайне взбудораженный папа.
– Милая! Солнце моё! Свет жизни моей! Лапонька! Козюлечка моя! Поросюшечка!… – Отец застыл посреди комнаты с вытаращенными горящими глазищами, открытым ртом и вобранным в лёгкие воздухом. Но так и не придумав, как ещё меня назвать, просто гулко выдохнул, прошёл к столу, опустился в кресло и обессиленно обмяк, переводя дух.
– Что случилось, папа? – кое-как заняв сидячее положение и пытаясь разлепить веки, крайне недовольно вопросила я.
– Всё! Всё! Всё! – только и выдохнул отец.
– Что всё? – буркнула я, заставив-таки открыться, но пока только один глаз.
– Мы, милая моя, присоединимся к самому знатному семейству Шторма! – объявил отец и шарахнул ладонями по подлокотникам кресла. Послышался лёгкий торжественный треск.
– Августос? – не веря своим ушам и холодея от догадки, глухо спросила я.
– Августос, милая! Он самый! – кивнул папа.
– Боже… – Я вскочила. Сердце моё бешено колотилось. В голове гудело. Неужели? Я не верила. – Папа, он меня любит! – закричала я и запрыгала на кровати. – Граф меня любит!
– Конечно! Я и не сомневался, что так будет, – улыбнулся отец, сквозь слёзы наблюдая за прыгающей мной. – Ладно, милая, ты собирайся к завтраку, а я схожу в город. Нужно заглянуть к нотариусу, уладить некоторые дела по приданому.
Отец вышел, дверь за ним закрылась, а я осталась стоять на кровати. Мне было радостно… значит, я тоже люблю графа?
А к обеду приехал и сам граф. Сегодня он выглядел немного потерянным и нервным. Мы сидели за одним столом, но на разных его концах. Граф о чём-то серьёзно беседовал с моим отцом и изредка