во многих небедных виллах ее использовали для украшения пола. Прохладный, с приятными ароматами диковинных растений с Южного континента воздух наполняла ненавязчивая, успокаивающая мелодия музыкальных фонтанов. Внутри дворца ноги утопали в пушистых объятиях мустобримских ковров, а отделанные гранитом и разноцветным мрамором коридоры приветствовали картинами и раскрашенными статуями с мягкой подсветкой в зеркальных нишах. На фоне такого тихого великолепия не верилось, что сейчас кто-то совсем рядом хочет ворваться сюда и залить все кровью.
Но были во дворце и совсем другие помещения. Стены и пол здесь напоминали старую крепость, а запах пота и кожи от снующих туда-сюда вооруженных людей создавал в спертом воздухе отнюдь не праздную атмосферу.
– Это еще кто?
У мускулистого человека на табурете за столом некогда была аккуратная модная стрижка, но теперь его мокрые черные волосы перьями падали на лоб. Он выглядел уставшим и раздраженным.
– О, Фондо кукан с рыбой принес! – хохотнул его помощничек с неприятно выступающим носом, в меховой торгендамской безрукавке на голое тело. Соргий всегда удивлялся этой странной, не поддающейся рациональному объяснению моде, когда в провинции с самым жарким климатом в империи пыхтят, ходят с влажными спинами, глуша амбре дорогими духами, но при этом упорно носят одежду, в которой то́рги прогуливаются на трескучем морозе.
– Лазутчик навозников! – надменно ответил усатый Фондо, смерив шутника презрительным взглядом.
– Да? – в глазах мускулистого появился слабый огонек удивления. – И что же он хотел разведать? Как вы бедные кварталы грабили, пока навозники наши ворота громили? Какой у вас был приказ?
– Да их там толпа целая, а мои ребята дохнуть не нанимались! – зло ответил Фондо. – Пусть гарнизонные крысы серебро отрабатывают!
Жилы на лбу мускулистого напряглись так, что Соргий приготовился к немедленной расправе над обнаглевшим Фондо. Но, видимо, такие слова звучали здесь сегодня уже не в первый раз. Спрятав лицо в растопыренной пятерне, человек на табурете мелко задрожал, с силой выдохнул, а потом обессиленно произнес:
– Почему решил, что он лазутчик?
– Так сам признался! Говорит, Верховного дворника лично знает и сведения ценные для него имеет! – Фондо презрительно усмехнулся: – Попутал нас с ихними, дурачок!
Соргий попытался сказать что-то в свою защиту, но из-за кляпа получилось невнятное мычание.
– Да вынь ты это! – приказал мускулистый.
– Достопочтимые энели, это большая ошибка! – затараторил Квандо, борясь с волнением и нехваткой воздуха. – Я никакой не лазутчик, а почтенный купец…
Раздался страшный грохот, словно по крыше ударили гигантским молотком. Стены затряслись, и вибрация разом ворвалась внутрь тела пронизывающим кости страхом.
– Мрак вас! – вскочил с места мускулистый и подбежал к узкому окну. Разглядеть он толком, видимо, ничего не смог, отчего снова выругался:
– Чтоб им Светило потроха