(Невеста и Жених) и между развороченных гор, которые разрушили, чтобы дать ему дорогу, и наконец, дыша огнем, дымом и слепя светом над бурлящей рекой, пронесся по мосту. Дальше, дальше, и вот он ракетой вырвался рядом с речной гладью. Излучины, повороты ему нипочем – презирая все преграды, он мчится к намеченной цели, как Время, которое не смотрит, глубокие или мелкие земные воды, отражают ли они небесный свет или тьму, поят ли корни трав и цветов, меняют ли свой путь, шумят или хранят тишину, волнуются или застывают в покое. Время знает, что всем им предопределен один конец, каковы бы ни были их истоки и русла. Однако у человека есть особое преимущество: сотворив осмысленные символы и накопив важные воспоминания, он научился продлевать собственное существование и влиять на других людей, отдаленных во времени и пространстве, одушевляя бескрайние области опыта и знания.
Три артерии, железнодорожная, шоссейная и водная, как три неразлучные сестры-милосердия, Вера, Надежда и Любовь, пересекают долину, над которой властвует неукротимый ветер Улан, его свирепый характер проявляется в осенне-зимний период. Зарождается он в самом начале Боомского ущелья, зажатый между горными исполинами, и, вырываясь из их объятий, начинает дикую пляску на просторах долины. Втягивая в свой перепляс окружающую природу, скалу, напоминающую фигуру громадного слона, погрузившего хобот в реку, жителей Кок-Мойнок, города Балыкчи и благословенный Иссык-Куль. Подобно тому, как движется все живое, покоряясь непреодолимому магниту Вечности.
После полудня мы выехали на развилку шоссе, одна дорога вела к Балыкчи, высокогорному озеру, вторая сворачивала вправо, к Нарынской области. Мы поехали на Балыкчи, туда, где виднелись дома и синела морская гладь. Вот она, сказка, рядом, умей только разглядеть ее! Вдоль дороги тянется деревенский плетень, приветливо шелестят серебристой листвой березы, за ними – зеленый луг, у прибрежной полоски трепещут от ветра тополя, дальше открывается вид на озеро и горные дали, переливающиеся, в зависимости от настроения и погоды, серыми, голубыми, золотыми и даже розовыми оттенками. Мимо мечетей, церквей, кладбищ, мимо речек, где растут тростники: мимо огороженных загонов, усадеб и стогов, которые тают в убывающем вечернем свете. Не знаю, есть ли в мире место прекраснее этого.
Подобно удлиненной синей жемчужине, озеро лежит среди снеговых гор, в центре Иссык-Кульской долины. Лазурь воды вправлена в тополевую зелень прибрежной полосы, изумрудные берега обрамлены снеговыми вершинами. Ультрамарин озера настолько густой, что, зачерпнув воды в руку, невольно смотришь, не синяя ли она в горсти и не окрасились ли пальцы ее синью. Вероятно, такой кажется вода путнику, видящему мираж в пустыне, да и нам вдруг начинает казаться: не мираж ли эта немыслимая, разящая синева Иссык-Куля?
Так мы продвигались на восток, к Центральной части Тянь-Шаня, миновали перевал Сан-Таш, что означает счетные камни, и остановились неподалеку от его курганного комплекса. Относительно этой груды камней сохранилось между кыргызами следующее предание. Тимур (Тамерлан) в последней четверти XV века предпринял свой