дырочки авосек.
Прости им злые языки,
И слабые сосуды,
И звук разбитой на куски
Фарфоровой посуды,
И пожелтевшие листки
Забытого романа,
И золотые корешки
Мюссе и Мопассана.
Ветхи, как сами старики,
Немодны их одежды.
Их каблуки, их парики —
Как признаки надежды.
На них не ляжет пыль веков,
Они не из таковских.
Помилуй, Боже, стариков!
Помилуй, Боже, стариков…
Особенно – московских.
Мне другую ночь не спится.
Невеселые дела!
То ли кошка, то ли птица,
То ли женщина была?
То она в окно глядела,
То, забившись в утолок,
После плакала и пела
Или билась в потолок…
Я подумал: если баба,
Для чего ей два крыла?
А если птица – то она бы
Улететь вполне могла.
Но ходила у окошка
И лежала у огня
То ли птица, то ли кошка,
То ли баба у меня…
Если птица – не годится
Ей стирать и убирать:
Надо же собой гордиться,
Птичью гордость не терять.
Но если вовсе ты не птица
И живешь в моем дому, —
То зачем в окошко биться,
И кричать, и петь – к чему?
А она не только пела.
Ясно помню: по ночам
Все она в огонь глядела —
Жарко делалось очам.
Но если ты – породы дикой,
Для чего тебе крыла?
Ты царапай, ты мурлыкай!
А она вот не могла.
И однажды поздно ночью
Растворил я ей окно.
Ну, раз она свободы хочет,
То добьется все одно.
И – шагнула на окошко.
И – махнули два крыла…
То ли птица, то ли кошка,
То ли женщина была?
И была на целом свете тишина.
И плыла по небу рыжая луна.
И зайчоночка волчиха родила,
И волчоночка зайчиха родила.
И зайчиха была верная жена,
И волчиха была честная жена.
Но зайчиха теперь мужу не нужна,
И волчиха теперь мужу не нужна!
Ты зачем, жена, зайчонка принесла?
Он от голода, от холода помрет.
Ты зачем, жена, волчонка родила?
Он окрепнет, осмелеет – нас пожрет.
Та качает свое серое дитя —
Та качает свое сирое дитя.
Та качает свое хищное дитя —
Та качает свое лишнее дитя.
И стоять на целом свете тишине,
И луне на небо черное всходить.
И зайчоночка родить одной жене,
А другой жене – волчоночка родить.
Картинка иль, может, отметинка?
Отметинка на судьбе…
Кретинка, да это же Сретенка
Висит у тебя на губе!
Дело не в водоворотах,
А опять во мне одной.
Дело в Сретенских воротах,
Что захлопнулись за мной.
Я не то чтобы с нею выросла,
Но она меня