Боишься, что сарделька отпадёт?
– Главное, чтобы у тебя не отпала, ах да, забыла, у тебя её и не было никогда… – отмахнулась девушка.
– Да-да, и это мне говорит девчонка, шарахающаяся от любого жучка и паучка, – совершенно без обиды парировал Мишка и продолжил хохотать.
– Нет там никакой радиации, тридцать лет прошло. Короче, – продолжил невозмутимый Григорий, – в статье было написано о том, что спустя четырнадцать лет, ровно в канун окончательного закрытия тюрьмы там видели вспышку и пожары. Туда даже, вроде, каких-то военных посылали, но пламя так никто не потушил. Всё само выгорело. В конце статьи говорилось о неупокоенных душах несчастных бедолаг, до сих пор бродящих по тюрьме в надежде отыскать своих мучителей. Поэтому и не живёт рядом никто. Даже животные боятся туда заходить… Правда, круто?
В голосе Гришки явно чувствовалось едва сдерживаемое предвкушение неизведанного, пугающего и одновременно манящего и желанного. Самое настоящее приключение.
– Ну да, точно, не зря же мы вместо попойки у меня дома отправились в самую жопу мира, – пробубнил Михаил. – Правда, с животными ты явно перегнул, сломал всю атмосферу загадочности. А так история для пятилетнего очкарика-имбецила вполне себе ничего. Знаешь, честно тебе сказать, сказка про девочку Машу и медведей, ну, или, на худой конец, колобка, меня пугает куда больше. Помнишь эти страшные строки: «Колобок, колобок! Я тебя съем!» или «Кто спал на моей кровати?». Вот это я понимаю – настоящая жесть.
Мишка как всегда расхохотался, а Зоя покачала головой и покрутила пальцем у виска.
– Кстати, в ту же корзинку история, – Миша специально сделал загадочный голос. – Поговаривают, что в этих лесах есть некий охотник. Непростой охотник. На плече у него всегда одна и та же берданка болтается со сломанным прикладом. Одежда на том человеке лоскутами болтается, а взгляд пустой, совсем белый и без зрачков. Он бродит по самым дремучим таёжным местам. Идёт на крики потерявшихся людей. Те радуются, дескать, мол, ура, спаситель, сейчас выведет к людям, но вместо этого он достаёт свой зазубренный нож, вонзает несчастным в горло и распарывает живот, а потом относит себе в коморку и поедает плоть…
– Ты этот бред сам придумал? – теперь расхохоталась Зоя. – Чего ты там говорил о страшилках для пятилетних имбецилов?
– Ага, – согласился Мишка, – как раз для тебя, чтобы ты…
– Хватит уже, – перебил Анатолий Сергеевич, – если не хотите, можем развернуться и поехать обратно, но в таком случае положительных оценок за семестр от меня не ждите.
Преподаватель истории и философии, а по совместительству классный руководитель и натуралист в одном флаконе, никогда просто так не повышал голос. Относительно молодой возраст Анатолия (а ведь ему ещё не было и сорока) позволял общаться со своими студентами почти на равных, однако возложенная на его плечи ответственность порой заставляла тормозить излишне эмоциональных подростков.
Всю свою жизнь он посвятил любимой школе и общению с детьми. Своих у него