Новое здание РНБ. 1982–1998.
Задний фасад
Завершавшиеся в восьмидесятых проекты перерабатывались в сторону большей семантической насыщенности, а среди вновь созданных встречаются образцы постмодернизма европейского извода, интерпретирующие исторические прототипы с большой вольностью, но без игры, свойственной произведениям американских постмодернистов. Апогеем этой тенденции можно считать проект нового здания Публичной библиотеки в Ленинграде, утвержденный в 1985 году.
На всех этих стадиях ленинградская архитектура заметно отличается от московской свойством, которое можно расценить как робость, но в котором, при желании, можно увидеть благородную сдержанность. Ленинградцы до начала шестидесятых не желали оставить классику, только очищали ее от «излишеств» и сочетали с современными конструкциями. Здесь не было такого резкого противопоставления предшествующему этапу, ведь сталинская архитектура северной столицы в большой степени продолжала предреволюционную неоклассику и, как и она, ориентировалась на архитектурное наследие великого города. Но и когда модернизм, казалось бы, окончательно завоевал позиции, предпочтение отдавалось спокойным симметричным композициям, а когда архитекторы решались им изменить, они обращались за вдохновением либо к архитектуре соседней Финляндии, либо к наследию ленинградского конструктивизма. И при любой возможности ленинградцы воскрешали образ классической колоннады – то в пропорциях простенков между заглубленными окнами, то в пилонах, поддерживающих самое высокотехнологичное перекрытие. Сохраненная связь с традицией объясняет и тот факт, что в Ленинграде не распространилась практика дополнения архитектуры мозаиками или росписями, хотя именно в этом городе появился пример, показывающий, что актуальную модернистскую условность и плоскостность монументального искусства можно вырастить из классического прототипа – сграффито «Дружба народов» на стене гостиницы «Дружба» на улице Чапыгина, использующее приемы греческой вазописи (Б. Аксельрод, 1960).
Причиной такого нежелания порывать с прошлым была не только мощь исторической архитектуры, внушавшей смирение потомкам, но и особенное отношение к городу, вызванное травмой войны. Ленинград пострадал несравненно сильнее Москвы, и послевоенное десятилетие в нем было посвящено не строительству триумфальных сооружений, а залечиванию ран. И пусть при ремонте и реконструкции многих рядовых зданий XIX – начала XX века часто терялся их декор, их воспринимали как ценность и сносили впоследствии гораздо реже, чем в Москве.
Масштабных сносов удалось избежать и благодаря тому, что в городе на Неве власть выбрала своей резиденцией не Зимний дворец или Петропавловскую крепость, а здание Института благородных девиц, где во время Октябрьской революции 1917 года располагался штаб большевиков. Возникшая в 1930-х идея переноса правительственного центра в новый район на юге города, где в предвоенные годы был построен Дом Советов по проекту