чтобы та не заходила. Выйдя из спальни, он тихо ответил:
– Опеть с Любкой поругаласи, ну и расстроиласи. Замёрзла. Пусть поспить.
– На яркуле была? Всю ночь?
Отец кивнул. Больше не задавая вопросов, Наташа зашла в комнату к братьям, разбудила и отправила их погнать корову на выпас.
Погодки Михаил и Иван, тринадцати и двенадцати лет, нехотя поднялись, постоянно зевая и отнекиваясь, но всё же, собрались и ушли. Не тревожа мать, Наталья занялась по хозяйству.
Галина не спала, но сильная слабость не давала ей подняться. В голове всё крутились Любкины слова, вперемешку с обидой и вопросами: «Неужели так и пройдёт жизнь? Так и не увидеть мне никогда Ленинград? Тридцать шесть… А что я видела? Эту деревню? Коров… овец… кур… Старалась в детстве быть хорошей. Училась на одни пятёрки. А зачем? Чтобы стать дояркой? Уж коровам точно не нужны мои грамоты и похвальные листы. Это бабушке нужен был отличный аттестат. Всегда твердила: „Ты – Ленинградка! Помни это. Ты должна быть лучше всех“. Потом тётку Евдокию мои пятёрки радовали. А мне они зачем? Почему я решила тогда, что должна обязательно выйти за одного из друзей? Ведь не выбирала их, это они… они сами меня выбрали».
До того дня, когда Павел с Сашкой в первый раз предложили ей сходить в клуб, ведь и не думала о них никогда, да и нравился ей совсем другой мальчик. Только не смогла она тогда понять, что любовь этих взрослых парней не благо для неё, а наказание. А ведь всё могло случиться иначе. Она и позже часто думала о том мальчишке – о Серёжке. Он был младше на год и учился на класс ниже. Это её тогда и останавливало. Казалось, стыдно на такого заглядываться. Тогда она даже самой себе не могла признаться, что именно он и должен стать её женихом. Серёжка уехал из деревни, как только Галина вышла замуж. Он ушёл тогда в армию, да так и не вернулся. И позже Галина часто его вспоминала, но сама же, себя и ругала, убеждая, что всё в её жизни правильно. А в действительности? Вышла за нелюбимого только потому, чтобы все завидовали. И, чтобы самой не считать себя неудачницей.
Даже сейчас она лишь жалела себя, не понимая, что ненависть – это и есть главный её враг.
Ненависть к бабушке, за то, что рано умерла. К Евдокии, за то, что не отправила её в Ленинград. К Сашке, за то, что лишил её выбора. К Павлу, за то, что всегда готов угодить и всё простить. И даже к матери, за то, что ушла на фронт и погибла, а значит – бросила её.
Отсутствовало в душе Галины то единственное чувство, что принято называть любовью. Даже к детям. Наташа лишь казалась ей надеждой.
Надеждой на её несбывшиеся мечты. Галина обязательно добьётся, чтобы дочь поехала учиться в медицинский институт, пусть не в Ленинград, пусть в Новосибирск, но потом… потом она заставит её навестить и родной город, а может и остаться там. И тогда вдруг получится и самой отправиться вслед за дочерью.
Тридцать шесть – это вроде немного, но всё-таки и немало. Да, старая она. Права Любка – старая… Но не потому, что ей тридцать шесть, а потому, что нового в её жизни уже не будет. Даже мстить больше некому.
Наташа накрывала