боязнью спать одной. Я вытерла руками слезы, собрала детскую одежду, разбросанную в гостиной, и пошла в гардероб.
Одна сторона все еще была заполнена вещами Райда. Его рубашки аккуратно висели на вешалках, футболки и пуловеры были сложены на полках. Галстуки были размещены на отдельной вешалке, пиджаки, носки… все было на своих местах. Я взяла в руки рубашку и притянула ее к себе, глубоко вдохнув, пытаясь уловить запах мужа. Но его не было. Я столько раз делала это, что скорее всего там можно было уловить только запах моих слез, пролитых в эти вещи. Руками я снова вытерла подступившие слезы. «Райд. Прости.» Понимаю, что должна была освободить эту вешалку, время пришло. Я не собиралась выбрасывать его вещи, но стоя здесь и сейчас осознавала, что держать их в таком виде бессмысленно. Через пару недель у Николь заканчивается учебный год, и у меня начнётся отпуск. Потом девочки уедут на пару недель к родителям Райда, и я должна найти в себе силы сделать это – освободить гардероб, наконец, принимая, что он никогда не вернётся. Или попытки ничего не менять фактически подтверждали то мое «затянувшее топтание в прошлом» – именно так охарактеризовала Лора однажды мое поведение, когда я была в очередном приступе гнева на всех вокруг, выпалив что-то вроде «уйдите все и приведите Райда, тогда я буду в порядке». Лора не обижалась на меня, в такие моменты она просто замолкала и оставляла меня одну, пока я не остывала, возвращаясь к нормальному общению. Вероятно, после смерти Райда я много кого обидела своими словами, действиями и бездействием, оправдывая себя тем, что ни один из них не был на моем месте, ни один из них не потерял того, без кого они не могут спать по ночам, и без поцелуя которого тошно просыпаться утром. Я любила в нем его чувство юмора, его настоящие мужские поступки. Он всегда принимал решения, которые двигали нас вперед. Нет, я не плыла с ним по течению. Мы были семьей, мы были командой, отличными партнерами. Мы дополняли друг друга, наполняя все вокруг смыслом, который нужен был нам, собирая по кусочкам картину нашего мира. И сейчас один из пазлов – самых важных, вырван из общей картины моей Вселенной, его нечем заменить. А я и не хотела найти ему замену. Он навсегда останется папой наших дочерей, моим первым и единственным мужчиной, с которым я была счастлива 10 лет. Я не готова вычеркнуть эти годы, как будто вот так просто взять и надавить на газ, умчавшись от прошлого прочь. Это прошлое всегда держит меня за руку, а я боюсь отпустить и сделать шаг вперед. Боюсь, что Эшли забудет его голос, поэтому мы часто смотрим видео, где Райд играет с девочками, пересматриваем фотографии. Мы говорим о папе, я напоминаю им о том, что, несмотря на то, что папы нет рядом, он наблюдает за нами и помогает.
Вот так, размышляя и жалея себя, я прибралась в квартире. Из потоков мыслей меня вырывала Эшли, которой срочно необходимо было переодеться в платье феи с крылышками, а она никак не могла его найти. Я помогла надеть ей наряд и налила себе кружку кофе, сев на барный стул, на котором несколько часов назад сидел Ник. Почему мысль о нем пришла именно сейчас? Я ухмыльнулась. Лора права (черт, Лора так часто права, хоть она и младшая,