покачал головой, мол, что за бардак у этих руссов. Его воины, готовые рвануться с места, ждали лишь приказа, но тот, словно степной орел с высоты, безмолвно прошивал взглядом вершины холмов и распадки. Я не сразу понял, чего он медлит, но через пару секунд догадался, он ждет, не появятся ли еще какие-нибудь скрытые сюрпризы.
В ложбине уже завязалась схватка. Окруженные со всех сторон, беглецы схватились со своей погоней, и почти тут же в эту свалку врубился Александр. Завертелась смертельная круговерть клинков. Выставив заслон против надвигающегося десятка дружинников, преследователи всеми силами пытались закончить дело. Даже отсюда, сверху, было отлично видно, что больше всего они стараются достать одного из беглецов. Александр рубился как раз рядом с ним, не давая убийцам отсечь его от остальных и принимая на себя сыпящиеся ото всюду удары.
Судьба посольства повисла на волоске. На обычно бесстрастном лице Турслана сейчас явственно читался вопрос – если княжич погибнет, то кто будет присягать хану? Он нервно махнул рукой, посылая своих воинов в атаку, и вновь принялся пристально следить за схваткой. Из всех присутствующих, пожалуй, я единственный, кто смотрел совершенно спокойно на мелькающие над головой Ярославича клинки, поскольку точно знал – этому парню суждено умереть не здесь и не сегодня.
Нападавшие, несмотря на неожиданное вмешательство посторонней силы, до последнего не отказывались от своего плана и, не считаясь с потерями, пытались прикончить свою жертву. Только когда по склону покатилась волна монгольских всадников, они оставили свои попытки и нахлестывая коней, понеслись прочь.
Дело было сделано. Турслан Хаши вместе с хорезмийцем двинулись вниз, и я, решив, что занятно будет узнать из-за кого весь сыр-бор, тронул кобылу вслед за ними. Мы еще не доехали до конца, а поведение грозного нойона вдруг изменилось. Неожиданно, он, весь подобравшись, пришпорил коня и помчался галопом вниз.
Я не стал спрашивать аль Хорезми, что случилось. По его лицу и так можно было догадаться, что тот сам плохо понимает что происходит. Подъехав ближе, вижу как посол, спрыгнув с коня, почтительно склонил голову у стремени совсем юного всадника в дорогом пластинчатом доспехе. Голос гордого степного князя прозвучал непривычно подобострастно.
– Я счастлив видеть тебя, наян Сартак, в добром здравии. Да пусть, Небеса хранят тебя для великих свершений.
В ответ, юноша, спрыгнув с коня, указал на стоящего в ряду дружинников Александра.
– Вот его надо благодарить за мою жизнь, а не небеса! Если бы не его меч, то лежать бы мне в траве порубленному кыпчакской саблей. – Он остановился и, повернувшись к Ярославичу, воскликнул. – Кто ты? Кому я обязан жизнью?
Пока Александр представлялся, успеваю подумать:
«О как! Кто же это посмел напасть на старшего сына самого Бату хана?»
Видимо этот же вопрос заботит и Турслана Хаши. Едва дождавшись окончания пламенной речи Сартака, он спрашивает у пожилого воина из оставшейся охраны наследника.
– Как