его разбудить? Не нужно будет ждать.
– Вряд ли милая. – сказал Андриас, и Селайна увидела слезы на его глазах. – Твой брат будет в лучшем мире, куда многие хотят попасть, но не все могут попасть туда столь скоро.
– А это далеко, па?
– Шшшш… – вмешалась мать Селайны. – Хватит Андриас, пусть попрощается. Мы с ней поговорим позже…
Через несколько минут жрец закончил молитву, и пошел к скамейкам, где сидели гости. Родители последовали за ним, уже собираясь выйти из ритуального двора, отец нежно задержал её плечо, и кивнув в сторону брата, сказал:
– Мы попрощались Сел, теперь твое время. – после чего пошел с её матерью, вслед за жрецом.
Подойдя к алтарю, который не превышал и метра в высоту, она увидела брата очень близко. В нем, ничего не изменилось, возможно, он был бледнее чем обычно, но в остальном все было также: длинные светлые волосы, убранные за острые эльфийские уши; острые клиновидные брови, аккуратный носик, пухлые губки, на которых… была… улыбка? Селайна сразу и не заметила этого, с того места где она стояла ранее, видно было лишь макушку её брата. Но теперь она увидела все вблизи, и её захлестнула ярость. Из-за него сейчас я здесь, пол недели понурости в доме, а что самое важное, так весь праздник Цветения… с жонглерами, музыкой, укротителями огня, они пропустили именно из-за этого мелкого балбеса, из-за Сириаса… А он лежит, улыбается, и еще и покидает этот мир в угоду путешествия в другой – хороший мир. В этом мире, наверняка праздник Цветения не кончается, а здесь он раз в год, и только тогда, когда родители не поссорятся. В этот момент жуткая ненависть, и чувство предательства, забрались к ней в сердце.
– Я ненавижу тебя Сириас, я прошу любых богов, которые меня слышат не дать тебе уйти в мир, где тебе будет хорошо…
Сказала она все это очень тихо, родители, да и жрец вряд ли бы услышали её. Когда она вернулась к отцу с матерью, отец обнял её и добавил: – Ты молодчинка Сел, я очень люблю тебя и горжусь твоей выдержкой, все будет хорошо, я обещаю…
Но больше не было ничего хорошего. Отец и мать, уже никогда не были веселыми, в их доме царила безнадега. Селайна посещала школу, мать подрабатывала прачкой, а отец ходил в шахты, которые находились к северо-востоку от Тианиса. Андриас был главным в одной из бригад шахтеров, и приносил домой достаточно денег, чтобы прокормить семью (даже когда Сириас был жив), но мать все равно ходила на работу, это отвлекало от горя. Когда они ужинали, тишина вокруг так и звенела. Родители не били, да и не кричали на Селайну, но та атмосфера, которую они уже не замечали, вредила гораздо хуже.
Миновали два года. Однажды её отец пришел со смены раньше обычного, в руках сжимая материю, в которой, что-то было завернуто, мать еще не пришла в тот момент домой, и Андриас поздоровавшись с Селайной (в тот момент она играла с куклой), затем прошмыгнул в спальню с этим свертком. Тем же вечером, Селайна услышала разговор родителей, который шел на повышенных тонах:
– Андриас, убери его куда-нибудь. Я глаз не могу сомкнуть,