о Лесовике. Им его не поймать.
Внезапно он подался вперед и весь напрягся. В его прищуренных глазах вспыхнул неподдельный интерес.
– Почему вы так сказали?
– Потому что они преследуют его как беглеца, пустившегося в бега.
– Но он и есть беглец.
– Нет, – тихо возразила она. – Этот человек не беглец. Он никуда не убегает. Он хищник. Он снова вышел на охоту.
– Откуда вы это знаете?
– По поведению прирожденных хищников. Они охотятся. И когда они ранены и загнаны в угол, они не убегают. Они просто становятся более опасными. Они идут на тебя… нападают.
Мускул на его челюсти начал подергиваться.
– И как бы вы выследили его?
– Точно так же, как я выслеживаю любого хищника.
Гейб покачал головой.
– Нет. Даже не думайте. Стайгер – пограничный гений, хитрый стратег. Этот тип – не животное. Он хитрый психопат.
– Именно это и делает его похожим на животное. Очень умное и очень опасное.
Гейб одним глотком допил остатки пива, со стуком поставил стакан на стойку и поднялся на ноги.
– Не обманывайте себя, Сильвер. – Он указал на экран телевизора. – Вам никогда не выследить этого человека. Наши парни охотились за ним месяцами. Я видел отчеты профайлеров. Я изучил в них каждое чертово слово. Я проник в больную голову этого ублюдка. – Он впился взглядом в ее глаза, и по ее позвоночнику вновь пробежал непривычный холодок. – Вы погибнете, даже не успев это понять. Возможно, вы хороший следопыт, Сильвер, но вы не ровня Курцу Стайгеру. Вы не охотитесь на людей.
Она поджала губы и прищурилась.
– Не думайте, что вы что-то обо мне знаете, сержант, – сказала она очень тихо, поднимаясь на ноги и всем своим видом бросая ему вызов. Ее пульс участился. – Вы хотя бы знаете, откуда взялось слово «игра»?
В его глазах мелькнула неуверенность. Она выдержала его взгляд, отлично понимая, что ее голубые глаза способны сделать с мужчиной.
– Некоторые считают, – продолжала она, – что оно произошло от древнегреческого слова gamos, означающего «брак» или «союз», как особые родственные отношения между охотником и добычей. И да, когда я охочусь, детектив, это моя игра. Отношения, эмоциональная связь с моей добычей. Здесь все так делается. Мы все связаны. И это та же самая игра, в которую играет Курц Стайгер.
– Что заставляет вас думать, что вы вообще что-то знаете об этом человеке?
– Потому что я сразу же увидела в выпуске новостей, что люди нужны Лесовику не просто как мишени, чтобы поупражняться в стрельбе. Это было бы слишком просто. Он изматывает их, обнажает до самых примитивных, атавистических эмоций, затем заставляет их бежать, иногда целыми днями преследует их, играя с их разумом, играя на их ментальных слабостях. Ему нужно, чтобы они знали: он где-то рядом, он наблюдает за ними, охотится на них, рассчитывая, в конце концов, убить их. Он жаждет этих отношений, близких и личных, потому что он питается запахом человеческого страха.
– И