набитые пухом. Их ромеи любят класть себе под ухо, когда спят.
У шатров в песок врыты высокие, сажени четыре, шесты. Не деревянные, а из особенного тростника. Он такой же коленчатый, как росский, но твердый, подобно кости, и в нижних коленах толщиною с руку. На шестах большие куски разрисованных тканей. Ветер теребил полотнища, сразу не рассмотришь. Вглядываясь, Ратибор узнал орла, разглядел старца с большой бородой и с сиянием вокруг головы, женщину в красных одеждах с младенцем. Были просто кресты: белые на красной ткани, синие – на желтой.
С десятком слобожан Ратибор провожал старших в гости к ромеям. Хозяева ждали перед шатрами. Не успели росские поклониться, как ромеи согнулись еще ниже. Улыбаются, рады. Знакомые! Чамота называет несколько ромеев по именам, они ему отвечают. Новички с любопытством наблюдают незнакомый им обряд. Один ромей вышел вперед, протянул гостям руки и сказал по-росски:
– Торг между нами да будет мирен, незлобив и чист от неправды.
– Такой торг пусть и будет, – ответил Чамота и руками коснулся открытых ладоней купца.
– Мы в том обещаемся богом святым, вседержителем, Христом спасителем мира, – продолжал ромей.
Говорил он по-росски, но не все слова Ратибор понял сразу. Что за вседержитель, какой это бог и кто мир спасал, зачем спасал, от кого?
– Все мы обещаемся, – вразброд повторили остальные купцы, выговаривая одни чисто, другие искажая росскую речь.
И каждый сделал странный жест: соединив щепотью три пальца правой руки, подогнув безымянный и мизинец, ромеи касались сначала лба, потом живота, правого плеча и кончали на левом. Зачем это было?
– И мы вам обещаемся Сварогом, Перуном, нашим оружием, – сказал Чамота.
– Кто клятву нарушит, того да покарает бог, а мы накажем по закону, – строго сказал ромей.
– Если кто из наших подерется да обидит ваших, мы его подвергнем расправе по-своему, – подтвердил Чамота.
Слуги ромеев иль рабы – Ратибор не знал – бегом тащили из шатров легкие сиденьица, плетенные из тростника. Ромеи пригласили гостей сесть, потом уселись сами. Ратибор заметил, что почет относится лишь к старшим, для него и других провожатых сиденья не нашлось. Ему и не хотелось сидеть. Двое принесли высокую корчагу. Налив большую чашу до верха, один из ромеев поднес вино гостям, зачем-то сам пригубив первым. Был этот ромей ростом низок. Он ли один такой? Ратибору ромеи казались мелковаты телом против россичей. Руки у ромея были смуглы и волосаты, как лапы земляного паука, что роет круглые ямки и ядовито кусается. Звали этого ромея Репартий.
Тысячи ног истолкли песок – сапоги и постолы-калиги тонут в сыпучей почве. Размяты сочные ростки лопушника и мать-и-мачехи, обрадовавшиеся теплу не ко времени. Обтёрхан, изломан покорный ивняк, пахнет дымом от костров, на которых кипит, доспевает варево. Тут и свежее мясо, и вяленое из старых запасов, и дикая птица, и рыба, которую добывают и по нужде, и от безделья. Торжище началось в хождениях ромеев, в разговорах со старшими.