спросил все тот же туарег.
– Эль-Мелах поехал в Кабару.
Туареги зашептались. Потом, сообразив, что сила не на их стороне, подняли свои копья и удрали. Разбойники, похоже, обрадовались, что легко отделались.
– Вы, – приказал Эль-Хагар бедуинам, – останетесь сторожить верблюдов и вещи. Ждите нашего возвращения.
Бедуины вошли в сад и заперли за собой калитку.
– А теперь, госпожа, – продолжил мавр, – опустите пониже капюшон, чтобы никто не догадался, что вы – женщина, завернитесь поплотнее в плащ и следуйте за мной.
– Поедем к Касбе? – дрожащим голосом спросила Эстер.
– Да. Четверть часа – и мы там.
Понукая лошадь и осла, они поскакали к центру города, выбирая безлюдные улицы. В Тимбукту пришел праздник жертвоприношения, народ сидел по домам, и навстречу попадались разве что жалкие негры, которые ничем не могли им помешать. Тем не менее Эль-Хагар тоже надвинул капюшон, пряча лицо, хотя и был уверен, что кисуры толком его не разглядели.
До дворца оставалось каких-нибудь пять сотен шагов, когда с той стороны грянул пушечный выстрел.
– Артиллерия! – воскликнул Эль-Хагар. – Беда, госпожа, беда!
– Почему? – Эстер побледнела и прижала руку к сердцу.
– Видимо, маркиз с товарищами укрылся в минарете.
– Ты думаешь, что… – Девушка не нашла сил закончить фразу.
– Что кисуры обстреливают минарет из пушек, чтобы вынудить их сдаться.
– Господи, что же делать?
– Смелее, госпожа. Вперед!
И он ударил осла пятками, заставляя перейти в галоп. Через несколько минут они с Эстер выехали на дворцовую площадь. Бой был уже окончен. Десяток зевак торчали под окнами павильона, разглядывая лужу крови. Кисуров нигде видно не было.
Эль-Хагар посмотрел на минарет и заметил, что один из углов разрушен. Скорее всего, туда угодил внушительный снаряд.
– Госпожа, их взяли, – дрогнувшим голосом произнес он.
Эстер пошатнулась и упала бы с лошади, если бы мавр ее не поддержал.
– Осторожнее, госпожа. Если мы навлечем подозрения, нас тоже схватят.
– Ты прав, Эль-Хагар, – ответила девушка, борясь с подступившей дурнотой. – Мне следует быть сильной. Попробуй выяснить, что именно здесь произошло. Ах, мой бедный Бен! Несчастный маркиз!
Мавр, приметив седобородого старца, бредущего по площади, подъехал к нему:
– Что тут случилось, добрый человек? Никак, мятеж? Я слыхал пушечную пальбу.
Старик подозрительно взглянул на мавра и остановился. С виду ему было под семьдесят. Высохшее лицо избороздили морщины, нос напоминал клюв коршуна, но глаза оставались черными и очень подвижными. Судя по слишком светлой коже, он не был ни арабом, ни фульбе, ни мавром.
– А вы разве не знаете? – наконец произнес незнакомец. – Схватили двух белых и одного еврея.
Последнее слово он произнес с такой грустью, что у Эль-Хагара сжалось сердце.
– И еврея?
– Да, – вздохнул старик.
– И что же натворили эти люди?
– Не